Новоиспеченный подполковник присвистнул, услышав, кем заинтересовался его друг и коллега:
– Вот ты кого задел? А что за дела?
– Притон на этой хате! Родители оттуда никак вытащить сына не могут, просят помочь.
Савчук попросил:
– Ты, Сань, сделай так, чтобы мы поговорили один на один, лишние свидетели этого разговора ни к чему!
– Добро!
Климов вежливо попросил семейную пару выйти в коридор. Александр возобновил связь:
– Я в кабинете один!
Подполковник на секунду задумался. Затем продолжил разговор:
– А в ОБНОН они обращались?
– Естественно, но... Подожди...
Климов отстранил трубку своего телефона, выглянул из кабинета, спросил супружескую пару:
– Вы фамилию того капитана, что обещал вам во всем разобраться, не запомнили?
– Ну как же? – ответил мужчина. – Дмитрием Александровичем Шарковским его зовут.
Климов вновь вызвал Савчука:
– ...но там некий капитан Шарковский даже усом не повел, чтобы среагировать на заявление родителей наркомана. Нет, он обещал во всем разобраться, но не сделал этого! Никак, Сава, прикрывает наш ОБНОН эту хату!
– Ну, ты выводы делать-то не спеши! Продажный капитан – еще не весь отдел! И ты об этом прекрасно знаешь!
– Как и о том, что в городе совершенно безнаказанно, можно сказать, легально действует точка по распространению наркоты! Задолбись у нас менты работают, где могут кормушки находят!
Савчук осадил друга:
– Не заводись, Саша, разберемся мы с этим делом, не сомневайся! Ты же знаешь, я только принял РУБОП. И работать в нем буду в интересах тех, кто сейчас перед тобой сидит, а не чиновничьих сыночков, и это ты тоже прекрасно знаешь, так что успокойся. Все будет нормально! А по адресу, названному тобой, информация интересная и серьезная. Квартира, где устроен, как ты говоришь, притон, принадлежит председателю подкомитета Государственной думы некоему Молчанову, слышал о таком деятеле?
– Слышал...
Савчук продолжил:
– Он ранее руководил одним из заводов, был членом обкома. Потом следом за Ельциным в демократа превратился и вдарился в политику. Да должен ты его знать, его часто по «ящику» за всякими там «столами» показывают. Если мне не изменяет память, он занимается международными делами, по заграницам мотается со своей молодой женой, бывшей его секретуткой!
Климов решил прекратить затянувшийся разговор:
– Короче, Сава! Я поехал по адресу! Думаю, там долго не задержусь, позвоню, как закончу дела!
Отключив телефон, Климов достал из сейфа свой наградной пистолет «ПМ» и положил в боковой карман ветровки.
Вышел в коридор, закрыл за собой дверь, посмотрел на страдающие лица родителей наркомана, спросил:
– Вы, случаем, не на машине?
– На машине. У меня «Волга».
– Тогда поехали в притон? Вытащу я вам вашего сынка. Как он хоть выглядит? Имя? Фамилия?
Мамаша, до этого времени хранившая скорбное молчание, засуетилась, раскрыв сумочку и начав что-то в ней искать.
Наконец она протянула Климову фотографию мальчика.
– Вот он! Этому фото нет и полугода, – проговорила она, – сзади, на обороте, имя и фамилия.
Климов положил фото в боковой карман ветровки, противоположный тому, где согревал сердце готовый к бою «ПМ».
Они вышли из здания, сели в стоящую возле тротуара машину.
Не заводя двигателя, мужчина, как-то стесняясь, проговорил:
– Мы не обговорили финансовую сторону дела. Извините, но если вам удастся вытащить нашего мальчика, я смогу заплатить вам всего пять тысяч рублей. Большего, к сожалению...
– Оставьте их для лечения своего мальчика, – ответил Климов.
Вскоре они подъехали к дому, стоящему на центральном проспекте города. Здания так называемой сталинской постройки были престижны. Квартиры в них обширны и дороги. Климов представлял схему квартир в таких домах. Они, как правило, были стандартны. Огромные прихожие, с длинными и широкими коридорами, комнатами, имеющими сквозные проходы. Он предварительно оценивал обстановку, в которой ему придется действовать. Главное, что пространства для ведения рукопашного боя, если в нем возникнет неизбежность, достаточно, и это было на руку бывшему офицеру спецназа.
