разбитый рот. Все-таки, сучка, прикусила язык при ударе.
Подготовка к кровавому шабашу заняла чуть более пятнадцати минут. Убедившись в том, что жертва надежно закреплена на кровати и полностью беспомощна, Георгий прошел в гостиную.
Снял с себя одежду, разорвал упаковку презерватива, привел себя в готовность к дикой случке, вернулся в спальню. Пододвинул к кровати кресло, поставил рядом на ковер пепельницу, сел, наслаждаясь видом голой, полностью подчиненной его прихоти, обреченной им на страшные муки и смерть женщины. Закурил, аккуратно стряхивая пепел в пепельницу.
Подумал: да эта блядь отдалась бы ему добровольно и доставила бы, скорее всего, немало удовольствия, удовлетворив все его желания. Как это в свое время сделала проститутка из фирмы «Лакомка» Светка! Но опять не было бы крови, а ее требовал зверь, мечущийся в нем.
Нет, надо выпить немного, это усилит кайф! Он сходил за бутылкой купленного им же дорогого вина.
Срезал сургуч над пепельницей, проследив, чтобы ни одна крошка не упала на ковер, вдавил пробку внутрь, сделал несколько глубоких глотков.
Вино оказалось отменным, приятным на вкус, по комнате поплыл неземной аромат.
Он аккуратно стряхнул пепел, сигарета прогорела почти до фильтра, но еще тлела.
Возбуждение Георгия достигло предела. Надо было будить сучку, чтобы та осознавала в полной мере все, что с ней будет делать ее новый знакомый.
Захотела случки, тварь?
Получи!
Георгий приставил еще тлеющий фильтр к ступне бесчувственной женщины. Та вздрогнула. Пришла в себя. Дернулась, ха, ха, а вот дергаться-то уже поздно, дура безмозглая!
Маньяк хотел уже броситься на жертву, как всегда, со спины, как вдруг пронзительно прозвучал звонок в дверь.
На этот раз вздрогнул мужчина. По телу пробежала неприятная дрожь.
Что за черт? Кого к этой твари еще принесло?
Придя в себя, он, тихо ступая по ковровой дорожке, прошел в прихожую. В «глазок» смотреть нельзя, из коридора заметят. Мужчина присел на корточки, прислонился ухом к замочной скважине.
Он услышал голоса. Сначала женский:
– Вася, ну что ты раззвонился? Может, у них сейчас это самое в разгаре, а ты все ломаешь!
Мужской пропитой голос:
– Гальку за язык никто не тянул, когда приглашала к полдесятого!
– К десяти, – поправила мужчину женщина.
– Без разницы! Че, за всю ночь трахнуться не успела бы, с ходу в постель мужика завалила?
– Нет, Вась, их, наверное, вообще дома нет! Галька открыла бы. Прогнала бы, но перед этим открыла бы! Может, хахаль новый ее к себе уволок?
Возмущению неизвестного Василия не было предела:
– Ну, Галька, ну, сука, я еще спрошу с нее! Одним пузырем не отделается! Заставила порожняком по всему городу мотаться! Ее-то мать! Ладно, пошли отсюда, но ты, Нинка, прямо сейчас пол-литра купишь, поняла? А твоя подруга дотрахается, бля буду, помяни мое слово! Идем в магазин!
Голоса смолкли, гости начали спускаться вниз. Мужик что-то бормотал, его местами перебивала женщина.
Георгий метнулся на кухню, но окно ее выходило на какую-то детскую площадку. Он кинулся в гостиную и только оттуда из-за шторы увидел, как от подъезда через двор удаляются мужчина с женщиной. В руках у обоих были пакеты.
Маньяк выругался. Эта стерва Галина пригласила гостей – никак решила устроить ему смотрины, уродина! И за это она заслуживает наказания. Он прошелся по квартире, в прихожей увидел висевшую на солидном кожаном ремне сумку, срезал ее. Прошел в ванную, намочил ремень.
Вернулся в спальню, сел рядом с Галиной. Схватил ее за волосы, рывком повернул заклеенное лицо к себе.
– Ты что же, сучка, не предупредила, что гостей ждала?
Женщина попыталась что-то ответить, но лента пропустила лишь слабое мычание.
– Чего размычалась, корова? Хочешь сказать, что не учили? Тогда я лично преподам тебе урок, дорогая, поздно все лучше, чем никогда!
Георгий встал, со всего размаха полоснул влажным ремнем по спине. На месте удара сразу же возник кровавый вздутый рубец. От его вида маньяк распалился. Он принялся хлестать жертву по всему телу. И бил, пока рука не устала. Затем, сменив ремень на нож, он набросился на окровавленную Галину.
Насилие прекратилось минут через пятьдесят.
Изуродованная ножом, зверски изнасилованная, мертвая женщина лежала с широко раскрытым от удара ножом горлом.
Георгий, голый и испачканный кровью, держа в руке орудие убийства, замер возле кровати, подняв голову и закрыв глаза. Тело его мелко вздрагивало. Это ловил свой кайф зверь, получивший то, чего с таким нетерпением дожидался.
