В приказе главкома Добровольческой армии А. И. Деникина по поводу смерти Дроздовского было сказано: «Высокое бескорыстие, преданность идее, полное презрение к опасности по отношению к себе сочетались в нем с сердечной заботой о подчиненных, жизнь которых всегда он ставил выше своей. Мир праху твоему, рыцарь без страха и упрека!»[208]
Хоронили Михаила Гордеевича в Кубанском войсковом соборе Святого Александра Невского в Екатеринодаре. В 1920 году, во время отступления Добровольческой армии, его гроб, как и гроб с прахом полковника В. Б. Туцевича[209], был вывезен из города отдельным офицерским отрядом, который ворвался в уже занятый красными Екатеринодар и пробился к собору. Потом была Новороссийская эвакуация, транспорт «Екатеринодар». «Мы уходим… — вспоминал А. В. Туркул. — А над всеми нами, на верхней палубе, у капитанского мостика высятся два грузных оцинкованных гроба:
Дроздовского и Туцевича. Там стоят часовые. Тела наших вождей уходят вместе с нами. Оба гроба от утреннего пара потускнели и в соленых брызгах». В Феодосии гробы были торжественно перенесены на транспорт-плавмастерскую «Кронштадт» и доставлены в Севастополь. Там, в ночь с 25 на 26 марта 1920 года, Дроздовский был похоронен вторично на небольшом кладбище в Доковом овраге. На погребении присутствовали всего пять человек — капитаны Виноградов и Матишев, поручик Купер, фельдфебель Биденко и фейерверкер, имя которого не сохранилось. Только эти люди и знали место захоронения Дроздовского. Поскольку никто не был уверен, что в Крыму удастся остаться надолго, на синей табличке, которую прикрепили к деревянному кресту, сделали надпись «Полковник М. И. Гордеев».
Но существовала могила недолго. Уже в 1942 году ее не смогли найти, так как Малахов курган был весь «перепахан» тяжелой артиллерией и местность неузнаваемо изменилась. Символическая могила Михаила Гордеевича и памятник всем его подчиненным находятся на французском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
В честь М. Г. Дроздовского в Добровольческой армии были названы Дроздовские части, чины которых уже официально, без кавычек получили право именовать себя дроздовцами. Полковым цветом дроздовцев стал малиновый — цвет стрелковых частей русской армии, напоминание о том, что полк, шедший на Дон из Румынии, именовался Своднострелковым. Название «Генерал Дроздовский» носили также бронепоезд и танк. Широкую популярность в рядах армии получил строевой марш дроздовцев — переиначенная песня сибирских стрелков, которую затем (с совершенно другим текстом) узнал и полюбил и весь Советский Союз:
Из Румынии походом Шел Дроздовский славный полк, Во спасение народа Исполняя тяжкий долг. Генерал Дроздовский гордо Шел с полком своим вперед. Как герой, он верил твердо, Что он Родину спасет. Шли дроздовцы твердым шагом, Враг под натиском бежал И с трехцветным русским флагом Славу полк себе стяжал. Этих дней не смолкнет слава, Не померкнет никогда: Офицерские заставы Занимали города…Имя же самого Дроздовского в СССР что-то говорило разве что специалистам по истории Гражданской войны. Посвященные ему краткие статьи в энциклопедических изданиях пестрели стандартными обвинениями в «исключительной жестокости» и «массовом жестоком терроре», но в целом фамилия Дроздовского не была так демонизирована, как фамилии «первых лиц» Белого дела, и не вызывала отторжения в массовом сознании (иначе, надо полагать, Юрий Бондарев не назвал бы Дроздовским одного из главных действующих лиц своего романа «Горячий снег»). На экране советский зритель впервые смог увидеть Дроздовского в 1977 году в 9-й серии «Хождений по мукам» В. С. Ордынского, причем фильм в точности воспроизвел ошибки первоисточника, романа Алексея Толстого — Деникин называет Михаила Гордеевича Михаилом Григорьевичем, а сам Дроздовский носит погоны генерал-майора, которые в реальности получил в госпитале за два месяца до смерти.
Уже в новом веке, в 2006 году, свет увидело первое в России исследование, посвященное судьбе генерала — сборник «Дроздовский и дроздовцы», в котором были опубликованы интереснейшие документы о М. Г. Дроздовском. А 14 января 2014 года на здании одного из корпусов Ростовского государственного медицинского университета — в 1919-м в нем находился госпиталь, где скончался Дроздовский, — была открыта мемориальная доска в честь генерала.
…Восемнадцатого июля 1918 года, будучи в Екатеринодаре, Михаил Гордеевич сделал такую запись в своем дневнике: «Я весь в борьбе, и пусть война без конца, но война до победы. И мне кажется, что вдали я уже вижу слабое мерцание солнечных лучей, проникающих через сплошной мрак действительности. Сейчас я маньяк, обрекающий и обреченный»[210]. В истории Белого дела Дроздовский действительно остался одиноким рыцарем, обрекающим и обреченным — человеком, целиком и полностью посвятившим судьбу борьбе за освобождение поруганной Родины. Сделав свой выбор, он остался до конца верен ему, и тем вызывал неизменное уважение и друзей, и недругов.
Владимир Май-Маевский: «Его бесстрашие передавалось войскам…»
Многосерийный фильм Е. И. Ташкова «Адъютант его превосходительства» (1970 год) уже давно считается классикой советского кино. Зрителям сразу полюбились и острый сюжет, и прекрасная режиссура, и великолепная игра актеров, создавших на экране яркие, запоминающиеся образы. Напомним вкратце содержание фильма: в разгар Гражданской войны, летом 1919-го, опытный чекист, в прошлом офицер Павел Андреевич Кольцов, роль которого прекрасно исполнил Юрий Соломин, ведет успешную работу в штабе «Белой армии» (ставим это понятие в кавычки, поскольку нюансы наподобие «Вооруженные силы Юга России» или «Добровольческая армия» в эпоху СССР не интересовали никого, кроме немногих специалистов), занимая должность адъютанта ее командующего, генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича Ковалевского, роль которого блестяще сыграл Владислав Стржельчик. Естественно, красный разведчик на протяжении всего фильма демонстрировал превосходство над противником, но интересно было другое — пожалуй, впервые на советском экране можно было увидеть такое количество умных, образованных и вполне симпатичных белых генералов и офицеров. (Традиция изображать белое офицерство интеллигентным и в целом достойным уважения, хотя, разумеется, «не своим», была свойственна советскому кино всегда; «Адъютант…» интересен именно что обилием таких персонажей.) И не случайно члены худсовета после первого просмотра фильма пришли в негодование и заявили режиссеру, что тот под видом «посвящения первым чекистам» сотворил гимн во славу белогвардейщины, которому будут рукоплескать эмигранты. Проводившиеся в СССР опросы действительно показали, что зрители, безоговорочно симпатизируя «красному» Кольцову, с неменьшими симпатиями следили за действиями его оппонентов. И первое место среди них занимал тот самый «его превосходительство», адъютантом у которого был Кольцов, — генерал Ковалевский.
В 1970 году мало кто знал о том, что у этого персонажа (к нему мы еще вернемся) был вполне реальный прототип, носивший то же имя-отчество — Владимир
