– Находка наша очнулась, – снизошла до пояснения утренняя гостья. – И изъявила желание пообщаться со спасителями. Чезаре наотрез отказался, так что остались только мы с тобой. Но если тебе не интересно, можешь дальше дрыхнуть.
– Да теперь уж вряд ли…
– Вот-вот! И хоть бы спасибо сказал!
– Не за что. Походу, Чезаре самый умный оказался, не гонится за дешевой популярностью. Там ведь наверняка от журналюг не протолкнуться.
– Тьфу ты! – отвернулась Тинка. И снова буркнула: – Нет там никого. Но оденься приличней!
Делать нечего, пришлось влезать в джинсы и более-менее нейтральную футболку. Топсайдеры где-то валялись, искать было лениво, так что сунул ноги в кроссовки-сникеры. Тоже нормальный вариант, бежевая классика. Как говаривал в таких случаях тренер дед Коля, и в пир, и в мир, и в добрые люди. За звездюлями, хе-хе. Причем последняя фраза его эксклюзив.
– Все, пошли.
– Не беги так! – возмутилась Тинка, подстраиваясь под мой шаг. Правда, долго не вытерпела и попросту взяла меня под руку, повиснув чуть ли не всем весом.
Пришлось чуток замедлиться и сделать вид, что так и было задумано.
– Она хоть где?
– В медбоксе, где же еще!
– В палате какой? Журналюг, говоришь, нет, по кому ориентироваться-то будем?
– Номер не помню. Держись за мной, не промахнемся. А еще там док Синтия вместе с нашим профом.
– А Спанидис-то что там делает?
– Фиг знает. Может, просто в начальство играет.
Это на него похоже, да.
– А это, часом, не он тебя за мной отправил? – подозрительно покосился я на спутницу. – Что за дела вообще?
– И обо всем-то он знает! А если и отправил, то что? Не пойдешь?
– Пойду, конечно, – вынужден был признать я. – И, так понял, наша суровая докторша дала добро на беседу?
Насчет журналюг, конечно, не ей решать, а вот персонал базы пребывал в полной власти доктора Росси.
– Именно.
– Слушай, а я вот понять не могу… где копы?
– Кто?
– Карабинеры.
– А им тут что делать?
– Ну как же… у нас тут самый большой инфоповод крайней недели отдыхает, а охраны нет… или никто еще не в курсе?!
Н-да. Знал я, что здесь бардак, граничащий с беспределом. Но не до такой же степени!
– Копы тут вообще ни при чем, – отрезала Тинка. – Это вне их юрисдикции. Эмёрдженси вчерашние им сообщили, те зафиксировали факт и успокоились. В утренних новостях передали, что Франсин Моро найдена в море, сейчас проходит реабилитацию. Кто, где, зачем – секретная информация. Расследованием занимается Морской патруль. Их следователь уже ушел, но, судя по его роже, док ему на уши спагетти навешала.
– А ты, похоже, ею восхищаешься?
– Есть немножко, – смутилась моя спутница. Но тут же разразилась пламенной речью: – Тони, пойми, это же сама Франсин Моро! Она знаменитость! Не просто крупный ученый с мировым именем, она еще и медийная персона! Я ее фанатка! И я наконец с ней познакомилась!!! Она такая классная! Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сдержаться и не позвонить прессе! Или хотя бы в своем блоге фотки запостить! Представляешь, сколько всего интересного она может рассказать?!
– Спагетти, говоришь? А что ей помешает проделать то же самое и с нами?
Тинка на мгновение смутилась, потом все же выкрутилась:
– Наш интеллект и моя чуйка. А еще опыт профессора Спанидиса.
– Угу. Блажен, кто верует.
– Чего?
– Не обращай внимания. Могла бы и предупредить, я бы детектор лжи захватил.
– А у тебя есть?! – загорелась идеей Тинка.
– Конечно! И не один. Утюг и паяльник называются.
– Дурак!..
Вот и поговорили. А заодно и до медбокса как-то незаметно дошагали.
– Доброе утро, профессор!
– День добрый, молодой человек. – Проф как обычно сама галантность и пример хорошего вкуса – костюм, галстук, трость. Такому захочешь соврать, и не сможешь. – Готовы пообщаться со спасенной?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Блин, надо было все-таки побриться…
– Да ладно, так ты даже симпатичней, – подбодрила меня Тинка. – По крайней мере, я бы спросонья тебя не испугалась. Ну, наверное…
Язва, чтоб ее. А вообще пофиг, соблазнение спасенной красавицы (со скидкой на измождение и костлявость) у меня в плане на сегодняшний день не значилось. Главное, чтобы у нее память не отшибло, страсть как хочется подтверждение своей теории получить. Пусть безумной, но пока что единственной, хоть что-то (и хоть как-то!) объясняющей.
Доктор Франсин Моро нашлась в палате под номером три, если это кому-то интересно. Ничем не примечательная комнатушка с унылыми серыми стенами – здесь даже не потрудились краситель в пластик замешать при строительстве. Из мебели необходимый минимум: кровать, тумбочка, пара табуретов и шкаф. И никакой громоздкой аппаратуры, за исключением кондиционера над окном, прикрытым горизонтальными жалюзи. Но это здесь тоже стандарт, как я заметил. Все насквозь типовое и лишенное хоть какой-то индивидуальности. Серое. Да и пациентка обстановке под стать. Если честно, я ее не сразу и заметил – бледные шелушащиеся щеки и выгоревшие до белизны волосы терялись на фоне подушки, простыней и больничной пижамы. Выделялись только глаза – то ли глубокой синевой, то ли фанатичным блеском. А на контрасте с местными барышнями – доком Росси в накрахмаленном белом халате и Тинкой в розовой блузке, светлых бриджах и босоножках – наша нечаянная находка и вовсе выглядела болезненно-изможденной.
– Доброе утро, доктор! – поприветствовал я Синтию. – Прохладно у вас.
– Это для пользы пациента, – строго глянула на меня докторша. – Доброе утро, Энтони.
– Доброе… э-э-э… здравствуйте! – нашелся я, переключившись на обитательницу палаты. – Меня зовут Анте Свенссон, я аспирант профессора Спанидиса. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Если вы не против, разумеется.
– Не против, – качнула головой женщина. – Я доктор Франсин Моро, Институт морской биологии Университета Патриа-Нуэво.
– Да я вас сразу узнал, если честно, – не стал скрывать я. – Два дня ваши фотки глаза мозолили на каждом втором сайте. Хоть и выглядели вы,
