Чувствовал ли мужчина вину перед теми своими соотечественниками, которых оставил там, в Гарморе: скорее нет, чем да. Взять с собой тогда кого-то из оставшихся там людей он не хотел: Марту он потерял, а больше ни с кем там особо не был знаком и не сошелся ближе. Кроме того, вспоминая сейчас свой автономный перелет из Гармора в Брилар на своем первом корабле – тяжелом штурмовике четвертого поколения «Белз-4.2д», он приходил к мысли, что двоим людям на таком судне могло не хватить запасов атмосферных картриджей и запасов еды. Ведь в Лайну он прилетел с небольшими остатками того и другого – вполне где-то по пути вдвоем бы и задохнулись.
Дальнейшую свою жизнь Макс посчитал правильной: повышал свой профессиональный уровень – шестой ранг шахтерского дела дорого стоил в этом мире. Первым ни на кого не нападал – тут его совесть была чиста, врагов убивал только при самообороне – даже вот этих последних он не хотел трогать, пока его не достали. В общем, жил так, как живет поголовное большинство жителей Содружества – делал деньги и строил планы на будущее. Жаль, что так все закончилось в этой системе – землянин отдавал себе отчет, в какую ситуацию он попал. Выход для себя он видел один: улечься в свою медицинскую капсулу на «Фортере» и ввести себя в состояние глубокого сна, близкое к полному анабиозу. Тут мужчина вспомнил, как он нашел своих приемных детей: Герта и Элию – те были в таком же состоянии. Горько усмехнулся иронии судьбы: скорее всего, он их больше не увидит – будет лежать здесь холодным куском мяса, пока в реакторах не закончится топливо.
По его прикидкам, того вещества, что было в двух уцелевших топливных баках, на поддержание работы капсулы и бортового искина, хватит лет на тридцать, а если попытаться как-то добраться до тяжелого крейсера, то тех запасов хватит на полторы-две сотни лет глубокого анабиоза. Мысль о том, что его найдут лет так через сто, и он вернется обратно к своей Юли, позабавила его. Особенно, если учесть, что она, скорее всего, будет к тому времени жить с другим мужчиной – не будет же сто лет ждать его, она молодая и красивая… Но сама идея подтолкнула его к серьезному рассмотрению вопроса доставки «Фортера» на борт того крейсера. За такими размышлениями его застал доклад бортового мозга об окончании работ по герметизации корпусов нижнего и левого трюмов. Запустили обратно атмосферу, проверили на утечки – все был в норме. Вылез, наконец, из своего штурмового скафа и надел комбинезон – в нем было легче и удобнее.
Вопрос транспортировки «Фортера» и посещения палуб тяжелого крейсера не выходил из головы, и мужчина поставил задачу Марсу на расчет такого маневра. Сложность заключалась в несимметричном расположении оставшихся маршевых двигателей, а также крайне бедном наличии маневровых сопел – с текущим их расположением у него не было шансов долететь до цели. Расчет был выполнен бортовым мозгом за десять минут: искин предлагал несколько очевидных технических решений. Во-первых, для такого короткого полета задействовать только один двигатель из двух оставшихся – нижний. Во-вторых, надо провести демонтаж всех маневровых сопел и расставить их по обшивке так, чтобы можно было разворачиваться и лавировать среди астероидов. Также Марс принял, как возможное в данной ситуации, решение пилота применить гравитационный захват корабля, как второстепенное средство маневрирования в астероидном поясе.
Схема монтажа маневровых двигателей была согласована, и технолог взялся за дело. Трудно далась мужчине такая работа, так как часть операций ему опять пришлось проводить вручную: на некоторое время человек превратился в медлительного прямоходящего дроида с двумя манипуляторами. Работы по вскрытию обшивки, демонтажу и последующему монтажу в новых местах этих агрегатов заняли у этой странной парочки почти шесть часов: особо красиво не старались ничего делать, так как планировался рейс в один конец. Трубопроводы газовой смеси лежали прямо на поверхности обшивки в беспорядке – прятать в коммуникационные каналы их не стали, чтобы не выполнять лишнюю работу и не терять время. Хотя чего-чего, а времени теперь у Макса было навалом…
Движение начали сразу же после монтажа и теста двигателей – делать в этом месте было нечего, поэтому, улегшись в пилотскую бронекапсулу, отдал приказ искину на запуск нижнего двигателя, наблюдая одновременно за показателями работы этого «еле живого» механизма. Дело шло плохо: низкий остаточный ресурс, а именно повреждения дюзы двигателя поначалу не давал того тягового усилия, которое требовалось для разгона корабля. И это было очевидно: там, где раньше работало четыре полноценных маршевых двигателя, сейчас еле пыхтел один. Землянин уже было хотел подключить второй уцелевший агрегат, но тут дал о себе знать бортовой мозг:
– Фиксирую движение… 1 % от номинала, двигатель в желтой зоне,… 2 %… – при значении 7 % искин сообщил, что больше выжать не сможет, так как высока вероятность выхода из строя работающего силового агрегата.
Полет до тяжелого крейсера растянулся на пять часов: из них три ушло на маневры в астероидном поле, и еще два часа изуродованное тело корабля ползло до своей цели по пустоте. Дальнейший порядок действий Макс обсудил с искином заранее: сложность попадания на борт «Важиса» состояла в том, что у этого корабля отсутствовала летная палуба и разгонный коридор – конструкция рейдера не предусматривала наличие свободного влета во внутреннее пространство корпуса, как это было у кораблей, имеющих бортовую эскадрилью. Здесь было в наличии техническое решение с индивидуальными стартовыми ячейками – теперь, при детальном близком изучении корпуса крейсера, специалист пришел к выводу, что все те неопознанные модификации, о которых сообщал Марс, как раз и связаны с этими ячейками.
Часть из
