Я вожусь с грушами возле уличной печи, когда, сам не понимаю почему, ощущаю беспокойство. Поднимаю глаза в сторону леса и вижу человека в кожаной куртке, наблюдающего за мной! Он прижался к дереву, которое частично скрывает его. Кажется, есть еще и второй, но мой взгляд зацепил именно первый. Он не дальше чем в 30 метрах от меня, и мы пялимся друг на друга, как два китайских болванчика. Так-так! Да это же русский солдат! Но что он здесь делает? Мое оружие осталось в доме, и я притворяюсь совершенно спокойным, руки свободно опущены вниз. Я кричу ему по-русски «Иди сюда!». Это все, что я могу сделать, дабы создать видимость уверенности. Но парень разворачивается и бросается прочь. Я бегу к дому, хватаю винтовку, одновременно поднимая своих товарищей. Один из них тоже заметил двоих убегавших, но, будучи, как и я, без оружия, метнулся за ним в дом. Вчетвером мы бросаемся в погоню, но русских и след простыл. Мы преследуем их в том направлении, в каком они убежали, но вскоре выдыхаемся, потому что там, где заканчивается деревня во впадине, начинается крутой подъем. Им хватило пятнадцати секунд, чтобы оторваться или найти укрытие! Возможно, они собирались сдаться, но в последний момент испугались? Хотя не мог же я выглядеть столь устрашающе, когда запекал груши, словно заправская хозяйка!
На обратном пути встречаем казачий разъезд. В задачу этих кавалеристов входит преследование партизан[45]. Они быстро понимают, что только что произошло, и немедленно отправляются в погоню за беглецами. Возвращаемся в деревню крайне удрученные. Нам нельзя ни на секунду оставаться без оружия!
На следующий день нам выдали астраханского козла, и наш друг Артур, разбирающийся в мясницком деле, по всем правилам разделал его. Ничего из ряда вон выходящего, но все-таки какое-то разнообразие в нашем ежедневном питании! Товарищей, что стоят этой ночью в карауле в саду, со страху пробивает холодный пот. Вокруг них все время что-то падает. Им кажется, будто это гранаты, но ничего не взрывается! И лишь какое-то время спустя до них со смехом доходит, что это падают груши, что я обнаружил еще днем. Легко сказать, но в тот момент, в темноте, они не сразу это поняли!
20-го я должен вернуться в свое отделение во взводе. Я меняю квартиры. Погода отвратительная. Идет дождь, и мы буквально купаемся в грязи. Вечером командир отделения С. сопровождает меня, чтобы показать пост, где мне придется стоять на часах. Еще светло, однако с таким дождем это долго не продлится! Так-так! Место выбрано отлично! Пройдя не менее 300 метров и перейдя реку (кажется, Пшеха) по отполированному и очень скользкому стволу дерева, я оказываюсь посреди старого кладбища! Командир отделения не мешкая уходит, и я хорошо его понимаю. Непрестанно льет дождь – не ливень, но непрекращающийся обложной дождь, ограничивающий поле зрения 20 метрами. Но, что хуже всего, из-за его шума невозможно расслышать что-либо тише отдаленной канонады. Раз у меня еще есть время до внезапного наступления ночи, я изучаю окрестности, по крайней мере то, что мне доступно из-за сильно суженного дождем обзора. Крайне важно изучить топографию своего поста, чтобы в случае опасности занять удобную оборонительную позицию. Особенно хорошей позиции здесь я не обнаруживаю – да, есть несколько больших надгробий, но что касается остального, то нет ничего, кроме источенных червями деревянных или ржавых железных крестов. Здесь давно никого не хоронили; или за последние 50 лет в деревне никто не умирал! Быстро обхожу это место последнего упокоения, где не найти ни одной разборчивой надгробной надписи. Сменят меня в полночь, а это означает, что мне придется торчать под непрерывным дождем четыре часа. На мне непромокаемый палаточный брезент. Вода стекает по нему на землю, зачастую попадая в ботинки. Шлем не дает воде попасть за шиворот; это место всегда прикрыто. Тьма стоит кромешная. Присаживаюсь на камень, лицом на запад, но верчу головой по сторонам, поскольку противник может появиться откуда угодно. После размышлений – а поскольку мне больше нечем заняться, для них времени предостаточно – говорю себе, что на самом деле я здесь для того, чтобы предупредить своих товарищей в деревне в случае визита незваных гостей. Мои выстрелы вовремя предупредят их, чтобы они успели занять оборону на входе в деревню. А что будет со мной?.. Не слишком утешительно, но тут нет никакой несправедливости, поскольку каждому выпадает черед принять риск на себя.
Время тянется медленно, очень медленно, а дождь так и не прекращается. Сколько я здесь уже, десять минут или час? Не имею ни малейшего понятия, поскольку у меня нет часов. Здесь есть несколько деревьев, которые я только что заметил, такие же старые, как кресты на кладбище, и каждый раз, когда на землю падает плод, я вздрагиваю, как и мои товарищи на
