От такой наглости я чуть не поперхнулся, а рязанец в гневе схватился за меч и даже успел наполовину вытянуть его из ножен.
– Да за весь твой товар вместе с возком и лошадью больше семи гривен никто не даст! – проревел Фрол на всю площадь. – Креста на тебе нет.
Похоже, что Ярослав меркантильное поведение торговца тоже не одобрял. Сердито зыркнув из-под капюшона, он уже было поднял руку, намереваясь подать сигнал, но я остановил его, стремясь предотвратив кровопролитие.
Чего там экономить, если казны у нас немерено. Все запасы драгметаллов, накопленные Ростиславом, не только достались его наследнику в целости и сохранности, да еще и умножились за счет доли от добычи, собранной в последней битве. Эх, как хорошо быть князем. Ярик там и рядом не стоял, но козельцы поделились с ним по-честному. А ведь татары очень много успели награбить до того, как их самих прищучили.
Впрочем, жадность должна быть наказуемой, да и вообще, подобные прецеденты необоснованного завышения цен следует пресекать в корне. Поэтому сыграю-ка с купцом небольшую шутку. Напустив на себя доброжелательный вид, я объявил, что согласен на указанную цену и даже предложил заплатить золотом.
Обрадованный уже было торговец, увидев, что я всучил ему только одну гривну, тут же вспылил.
– Ты что, боярин, насмехаешься или счету не обучен? Твое золото стоит только семь новгородок.
– Это в мирное время, – как можно убедительнее пояснил я. – А сейчас, сам понимаешь, война. Золото в цене подскочило. Ведь посуди, серебро той же стоимости тяжелее, его труднее увезти, вот оно и подешевело.
Купец, недовольно насупившись, мои объяснения во внимание принял, но сделку на подобных условиях заключать отказался. Однако, пока мы пререкались, мужики уже растащили все выставленное на продажу оружие, и торговец гневно заорал на меня:
– Вертай все обратно, коль не хочешь платить. Мой товар и в другом городе с руками оторвут!
– С руками, говоришь, – недобро усмехнулся Фрол. – Эй, братцы, купец просит вернуть ему все. В цене не сошлись.
Недовольно загудев, смерды обступили неуступчивого продавца, сжимая в руках наточенное железо. Торговый гость сразу же побледнел, поняв, что копья ему если и вернут, то прямо в живот, и неожиданно тонким голосом заверещал, оглушая нас своим криком.
– Забирайте! Так все отдаю.
Толпа, жаждавшая крови, отхлынула, и несчастный торговец дрожащей рукой отер пот со лба.
– Грамотку бы составить, – озабоченно предложил я Фролу. – А то потом наместнику пожалуется.
– А, – махнул рукой Капеца на юридические формальности, – видоков вона сколько. Подтвердят, что этот жадоба сам отказался от платы.
Положив обратно золотой брусок, все никак не желавший покидать хозяйский кошель, я направился дальше. Хм, а мне все больше и больше нравится быть великим боярином и правой рукой князя. Это же так здорово – можно купить все, что захочу, с нашими-то сокровищами. А не станут продавать, дозволяется забрать силой на нужды обороны.
Прежде чем являться к князю, мы заскочили в выделенные нам покои привести себя в порядок. Не идти же на прием к владыке здешнего края в грязной одежде и непричесанными. Где эти самые покои располагаются, показывал Капеца.
Надо сказать, жилищная проблема в Козельске за последние дни стала острой. Городецких весян расселили по всему Козельску – в домах, баньках и даже амбарах. Дружине нашей, еще сильнее разросшейся, разрешили располагаться в детинце, хотя после того, как прибыли гарнизоны окрестных городов, там стало довольно тесно. Ведь по приказу посадника явились брынчане, алнеровцы, серенцы, мещесцы, и на этом список не заканчивался. Хорошо, что гридни пока не сидят сиднем на месте, а сторожат на стенах или ездят в дозоры, а то бы вообще было не проехать. Впрочем, все эти неудобства не касались высшей знати. Нашему князю, обладающему высоким социальным статусом, как только стало известно о его предстоящем прибытии, автоматически выделили отдельную двухэтажную храмину – для него самого и бояр. Заодно это здание служило посольством, и пока Капеца сидел там практически в одиночестве, он мог похвастать лучшими жилищными условиями во всей стране. Вот в этот терем он нас и привел, передав рядовых дружинников на попечение местному тиуну.
Хорошо бы помыться с дороги да покушать, но нас уже с утра заждались. Ну да неприятным запахом тут никого не поразишь, а пир Ярославу точно устроят.
Сняв, причем впервые за три дня, доспех, я почувствовал, как приятно ходить налегке, без этого вечного груза, давящего на плечи. Егор и Тимофей тоже быстро избавились от своих ламелляров, и лишь Плещей долго возился, стягивая с плеч тесную кольчугу полуторного плетения[27]. Пока Ярослава наряжали в парадные одежды, Фрол притащил мне два продолговатых свертка, один маленький, а второй намного длиннее, и осторожно положил на стол.
– Не все прошло гладко, – пояснил Капеца, – но кое-что у мастеров получилось.
Ярослав тут же навострил уши и обратил взор к непонятным штукам.
– Это что, оружие какое-то?
– Сейчас покажу. – Сбросив жестом фокусника холстину, я продемонстрировал маленькому князю содержимое свертков.
– У, это просто трубки, – разочарованно надул губы Ярик. Однако, немного подумав, смышленый не по годам мальчонка сделал разумное заключение: – Но ведь раз их делали, то для чего-то они нужны. Верно?
* * *Йисур, командир передовой тысячи, мерно покачивался в седле, пока его лошадь понуро брела через лес, с хрустом ломая копытами ледяной наст. Даже привычному к постоянным кочевкам и дальним походам монголу было немного не по себе, когда они год за годом шли на запад. И зачем, спрашивается, чтобы в самом конце похода ввязаться в эту ненормальную войну с урусами? Каждый город приходилось брать штурмом. Битвы настолько ожесточенные, что убивали даже командующих. Редкостный случай, почти беспрецедентный, чтобы в бою пал чингизид, да еще родной сын Чингис-кахана. Не думал, что такое возможно. Что уж говорить о простых воинах, которые погибали тысячами. И хотя потери в основном затрагивали кыштымов[28], а в его отряде все до одного воины были панцирные хошучи, но и им крепко досталось. А ведь каждый погибший отзывается болью в сердце, как утрата близкого родственника. Они, в общем-то, и были семьей Йисура. Его отца Мугэ, нойона из прославленного племени Хонгирад, Тэмучжин лично назначил сначала сотником, а затем тысячником, и эта должность по наследству перешла сыну. С малых лет Йисур кочевал среди кибиток мингана[29] его отца и рос вместе с сыновьями цириков[30]. Вполне естественно, что после службы в ханской ставке он вернулся занять отцовское место.
Вместе со своей верной тысячей Йисур прошел через множество стран и несчетное количество битв, но в такие переделки, как
