После этих слов, тут же послышался звук передёргивающихся затворов на винтовках и в самом воздухе завитало напряжение от готовящегося акта «правосудия».
Но внезапно вся фантасмагория фанатизма оборвалась от возгласов пяти полицейских, облачённых в серые шинели.
– Имением Автократорства – прекратить. – Приказал один из полицейских.
Тут же к нему развернулись «монахи», лица которых покраснели от налившейся крови, в глазах вздулись сосуды, и послышался голос, преисполненный ревностной и фанатичной злобы:
– Страж порядка, ты смеешь нам перечить в деле свершения правосудия?
– По закону, ты обязан передать эту девушку мне, а не свершать над ней самосуд. Нам надоело убирать за вами горы трупов.
– Мы есть рука правосудия. – Прозвучал протест сторонников Веры в Государство.
– Нет, – поучительно начал полицейский. – Это мы длань правосудия, ибо так хотя бы написано в законах. – И повернувшись к обескураженной женщине, уже утвердительно, с нотками ультимативизма продолжил. – А теперь мы заберём эту гражданку для проведения допроса.
Конец спектакля настал. Девушка, продолжая находиться в прострации, была заключена под стражу полиции и уведена от объятых «праведным» гневом культистов Государства.
Человек в сером, уделив чуточку внимания этому представлению, продолжил свой путь, желая как можно скорее быстрее уйти с улиц, где так сильно неутомимое и неусыпное «Око Императора», следящее за каждым человеком, что находится в его владении.
Неприметный гражданин на всём ходу устремился в так называемые «новые районы» города, ставшие самой настоящей бетонной тайгой. Но до них оставалось примерно несколько сот метров, а на его пути было несколько служащих Управления по Надзору за Гражданской Активностью. Этим людям было поручено подгонять граждан на улице, чтобы всё выглядело, будто народ занят и заинтересован в собственной жизни и участии в общественных процессах.
Полный абсурд, но такова была воля нового управляющего государством, ибо он считал, что «необходимо людям радоваться тому, что они живут в таком прекрасном государстве и не предаваться унынию на улицах и впадать в апатию в публичных местах, ибо это есть акт морального разложения».
Неприметный гражданин, пока шёл по городу, всматривался в каждый аспект того мира, который его окружал. И помимо культистского и чиновничьего наплыва в городе было ещё тысячи священников, которые прилюдно молились «во имя и славу нового правителя». Они могли наспех сооружать маленькие святилища или проводить целые мессы у монументов-храмов. И каждого представителя церкви окружали десятки министрантов, что служили и помогали во всём священникам в их нелёгком молебном труде.
И все улицы города, кроме подворотен, превратились в один большой и бесконечный храм, в котором ждёт кара всех несогласных с новой верой, старого типа, и наистрожайшим образом соблюдается ультраконсервативная мораль, а всё это подаётся под маской «великого идеала».
Всё-таки гражданин дошёл до нужного места. За его спиной остались старые кварталы, собранные из прекрасных домиков и предстали ввысоке и монументальные строения, образующие бетонный лес, от которых, кроме ощущения безнадёжности бытия, исходил так же и жуткий холод.
Человек в сером зашёл в пространство между этими домами и подошёл к тому месту, что располагалось рядом с главным входом. Рядом с ним под дом уходила лестница, в конце которой тоже была массивная и чугунная дверь, закрываемая лишь амбарным замком, которого не было…
Гражданин, спустившись по лестнице, подошёл к двери и простучал своей тростью специальный код, схожий с шифрованием азбуки Морзе. В эту же секунду послышался вопрос из-за двери:
– Рассвет придёт.
– Сменяя закат, отбросит мрак. – Ответил мужчина.
Дверь тут же открылась, как и истина содержимого того места, что называют подвалом дома.
Человек в сером костюме аккуратно ступил вовнутрь и ощутил, что внутри было прохладно и даже в чём-то сыро. Всё помещение освещали светодиодные лампы, которые покрывали всё пространство холодным и даже режущим глаз свечением.
Повсюду были те, кого звали «экономически несамостоятельными» – нищие и бомжи, которых а Автократорстве практически не оставалось, ибо каждого подобного государство пыталась пристроить. Но в таких огромных городах, как Милан подобные люди продолжали присутствовать.
В этом помещении они располагались буквально повсюду: на старых диванах, креслах у телевизоров, в кучах всякого хлама. В общем, заполняли собою пространство. Но не каждый мог заметить, что у всякого «нищего» в этом подвале странно оттопыривают карманы.
Гражданин в сером свершил краткий кивок, чем подал сигнал тем, кто его окружает, что «всё хорошо» и подошёл к бетонной стене, и к одному ему известному месту приложил серую карточку, сделанная из симбиоза металла и пластика. В эту же секунду прозвучал глухой щелчок и кусок бетонной стены, посыпаясь крошками, отодвинулась в сторону, уйдя в остальную стену.
Ни один из бомжей и не помотал головой, продолжив заниматься собственным делом. А тем временем странный человек вошёл вовнутрь, прикрыв за собой эту тайную дверь.
Перед гражданином в сером одеянии предстал вполне приличный, и даже прибранный кабинет, устроенный для автономного житья. Помещение наполнялось светом от десятков различных лампочек, привинченных к потолку в виде люстры и к стенам в форме старинных фонарей, что заливали освещением всю комнату. Сам кабинет был довольно небольшой, скорее компактный. У стены, что стояла напротив входа, расположился книжный шкаф, забитый множеством книг и выполненный из тиса, украшенный золотым орнаментом. Перед шкафом был простой рабочий стол, сделанный в форме прямоугольника из тёмно-коричневого дуба, наполненный стопками бумаг, окаймлявших старенький ноутбук. А у стола, повернувшись высокой спинкой к входу, стояло кожаное кресло. Ну а по бокам у других стен расположились диван и вход в гальюн.
Всё помещение напоминало скорее убежище родовитого аристократа или матёрого староанглийского лорда, нежели простого бездомного…
Но вошедшему хозяину стало не до отдыха или любования жилищем. Внезапно мужчина почувствовал каменную крошку под подошвой собственных туфель и приложился ладонью к ручке на трости, и тут же с металлическим звоном подалось сияющие на свете лезвие клинка. Он посмотрел наверх и увидел, что решётка вентиляции выбита, а на месте где она упала россыпью лежит серый камень и пыль.
Хозяин до конца вынул клинок из трости и стал аккуратно продвигаться к своему креслу, которое очень странно стояло…
– Можете опустить клинок. – Послышался приятный женский голос, издавший со стороны кресла, которое стало стремительно разворачиваться.
В ответ мужчина лишь грубо и громко воззвал к пустоте, желая вытащить на свет незнакомку:
– Кто здесь?! Покажись!
Кресло до конца свершило поворот, и на глаза хозяина кабинета предстала прекрасная девушка, чья красота только подчёркивалась столь аристократическим фоном и игрой света. Прекрасные и выразительные глаза, цвета божьего серебра смотрели прямо на мужчину. Утончённые и во многом выдающиеся черты лица никак не умаляли общую концепцию лика, представленного вытянутым и худым овалом. А
