– Послушай, брат! Давай сделаем пробу, чья жена лучше мужа любит.
– Давай. Да как пробу-то сделать?
– А вот как: соберёмся-ка да поедем на ярмарку, и которая жена пуще станет плакать, та больше и мужа любит.
Вот собрались в путь, стали их провожать жёны. Одна плачет, так и разливается, а другая прощается и сама смеётся.
Поехали купцы на ярмарку, отъехали эдак вёрст пятьдесят и разговорились между собой.
– Ишь как тебя жена любит, – сказал один, – как она плакала на прощанье, а моя стала прощаться, а сама смеётся!
А другой ответил:
– Вот что, брат! Теперь жёны нас проводили, воротимся-ка назад, таким образом да посмотрим, что наши жёны без нас делают.
– Хорошо! Воротились к ночи и вошли в город пешие. Подошли наперёд к избе того купца, у которого жена на прощанье горько плакала. Посмотрели в окошко. Она сидела с любовником и гуляла. Любовник налил стакан водки, сам выпил и ей поднёс:
– На, милая, выпей!
Она выпила и сказала:
– Друг ты мой любезный! Теперь я твоя.
– Вот какие пустяки: вся моя! Что-нибудь есть и мужнино!
Она оборотилась к нему задом и сказала:
– Вот ему – один зад!
Потом пошли купцы к той жене, которая не плакала, а смеялась. Пришли под окошко и увидели: перед иконами горит лампадка, а она стоит на коленях, усердно молится да приговаривает:
– Подай, Господи, моему сожителю в пути всякого возвращения!
– Ну вот, – сказал один купец другому, – теперь поедем торговать.
Поехали на ярмарку и торговали очень хорошо: такая задача в торговле была, какой никогда не бывало! Пора уж домой. Стали собираться и вздумали купить своим жёнам по гостинцу. Один купец, у которого жена богу молилась, купил ей славной парчи на шубку, а другой купил жене парчи только на ее зад:
– Ведь мой только зад! Так мне только пол-аршина и надобно – я свою жену не хочу паскудить!
Приехали и отдали жёнам гостинцы.
– Что же ты купил такой маленький лоскут? – спросила жена с сердцем.
– А ты вспомни… как сидела ты с любовником и говорила, что мой у тебя только зад, – ну, я свою часть и снарядил. Нашей парчу на него да и носи.
Солдатская шинель
В разговоре с барином, солдат стал хвалить свою шинель:
– Когда мне нужно спать, постелю я шинель, и в головах положу шинель, и покроюсь шинелью.
Стал барин просить солдата продать ему шинель. Вот они за двадцать пять рублей сторговались. Пришёл барин домой и сказал жене:
– Какую я вещь-то купил! Теперь не нужно мне ни перины, ни подушек, ни одеяла: постелю шинель, и в головах положу шинель, и оденусь шинелью.
Жена стала его бранить:
– Ну как же ты будешь спать?
И точно, барин постелил шинель, а в головах положить и одеться нечем, да и лежать-то ему жёстко.
Пошёл барин к полковому командиру жаловаться на солдата. Командир велел позвать солдата.
Когда привели солдата, он сказал:
– Что же ты, брат, обманул барина?
– Никак нет, ваше благородие, – ответил солдат.
Взял он шинель, расстелил, голову положил на рукав и накрылся полою.
– Куда как хорошо, – говорил, – на шинели после походу спится!
Полковой командир похвалил солдата. А барину сказал:
– Кто поработает да устанет, тот и на камне спит, а кто ничего не делает, тот и на перине не уснёт!
Старуха и её петух
Одна пожилая женщина обратила внимание – прямо-таки с научной точностью, – что её петух всегда кричит перед самым восходом солнца. Поэтому она пришла к выводу, что солнце восходит лишь благодаря крику её петуха.
Когда петух сдох, она поспешила заменить его другим, ибо очень опасалась, что на следующее утро солнце без петуха может просто не взойти.
Однажды старуха поссорилась с соседями; она покинула деревню вместе со своим петухом и поселилась в другом месте.
Когда на следующее утро её петух закричал и чуть позже солнце начало медленно всходить на горизонте, она ещё раз убедилась в том, что солнце вставало только для неё, а деревня по-прежнему была погружена в темноту. Ничего, они сами напросились!
Однако старухе было очень интересно, почему крестьяне не идут к ней с мольбами о том, чтобы она вернулась в деревню вместе со своим петухом. Она объяснила это их упрямством и глупостью.
Страх богатыря
Шёл однажды добрый молодец Илья Муромец тёмной ночью в сторону города Мурома, по дорожке прямоезжей через леса Брынские. Зашёл уже глубоко и вдруг услыхал он на дереве да на ветвях шорох загадочный. Глядь туда, а там из темноты смотрят на него леденящие всю душу глазища. Мог это быть Соловей-Разбойник разве или смерть сама? Илья Муромец перекрестился и произнес вслух:
– Ежели смерть, то бери меня как есть. А ежели Соловей-Разбойник, то спускайся, да силами с тобою померимся, как честной народ да люд правдивый!
– Я – не смерть и уж вовсе не соловей, – молвил голос сверху, – а если отгадаешь три мои загадки, то, может быть, и никогда не узнаешь, кто я. Боишься ли? Попытаешь ли судьбинушку?
– А уж отчего бы и не попытать? – отвечал Илья Муромец. – Так и быть, спрашивай!
– Тогда слушай и отвечай сам. Сколько не было бы видно листьев на тех деревьях, коли не сияла бы луна со стороны, где так темно ночью, что хоть глаз выколи?
Призадумался Илья Муромец, и надолго призадумался.
– Хорошо поёшь, Соловей! И не разгадаешь так сразу. А сколько их видно-то там?
Но как глянул он наверх опять, так и замер весь. По ветвям струился вниз божественный, переливающийся волшебством свет.
– Ну тогда скажи мне, – приятнее послышался Илье Муромцу глас сверху, – может ли Жар-птица лететь выше неба, да выше облака белого, да над солнышком ярким, когда над славным городом Муромом дождь хлещет как из ведра, да молнии страшные сверкают?
– Жар-птицу не видывал, но, думаю, кто над облаками парит, тому и дождя не видно.
– Ну хорошо же, добрый молодец, – и тут начал ветер шелестеть да бушевать на ветвях, – тогда отгадывай третью мою загадку. Шёл ночью богатырь через лес, да встретился с неизвестным. Отгадал он две загадки, да про третью забыл совсем, потому как думал всё о луне, да о солнце, да о ветре с дождём, да как по другой стороне, да по блюдечку, да покатилось яблочко, в самую серединку упало, да укатилось от него далёко. А коли скажешь сколько раз обернулось вокруг себя, то, может, и отпущу на волю, а коли не знаешь, так и заберу тебя с собой, да в слугу своего вечного превращу.
Выхватил тут Илья Муромец палицу свою, топнул своей ногою, да так, что вода из-под земли хлынула. Закричал он голосом своим могучим, да так что весь лес содрогнулся, да отозвался ему.
– А ну, проваливай, сила нечистая! Не место тебе тут и загадкам твоим!
Но того уже и след простыл. Посмотрел по сторонам богатырь
