– Это еще что за самоуправство? – возмутился капитан.
– Тихо ты! – цыкнул на него военный. – Проводим перепись населения и инвентаризацию.
Я взял один из листков. Там, красивым, ровным подчерком, значился перечень имен, напротив – дата рождения, образование, род занятий, имеющаяся в наличие техника и оружие.
– Ты, кстати, посмотри, – кивнул полковник участковому. – Все ли оружие сдали. А то я только запасов деда Анисима в курсе.
– А дед Анисим сдал? – поинтересовался Семенов, сгребая стопку листов.
– Принес одну берданку, и сказал, что больше ничего нет.
– Да, у деда Анисима хрен что заберешь, – покачал головой милиционер.
Я вкратце передал дяде события последних полутора дней. На все попытки заострить внимание более подробно на каком-то моменте, полковник нетерпеливо махал рукой.
– Дальше, – требовал он. – Детали позже.
На мое удивление, он даже не остановил меня на рассказе про замок, а вот про завод послушал более подробно.
– Вот что, дорогие мои соратники, не побоюсь этого слова– товарищи, – произнес дядя, когда я закончил свое повествование. – Дел у нас много, а времени мало. Там осталось человек тридцать – не больше. Сейчас мы их вместе примем, перепишем, после – шесть часов на сон, а там… а там все узнаете.
На перепись оставшихся ушло еще два часа, причем Семенов успел допросить только четверых, угробив на каждого уйму времени. Но работал он обстоятельно – расспрашивал каждого не только о нем самом, но еще и о соседях, друзьях, знакомых. Одно слово – мент! Наконец, собрав все бумаги, закрыв дверь опорника на заранее припасенный амбарный замок, дядя отдал распоряжения караульным, и приказал отчаливать. Все на той же МТЛБшке, накрутившей за минувшие два дня километров больше, чем за всю ее предыдущую жизнь, мы вернулись домой.
Упав на кровать, я сразу уснул, как убитый. А когда меня разбудил военный, казалось – проспал не больше двух минут. Хотя на деле прошло шесть часов. За окном светало. Полковник достал из сарая ПКТ, и, пока мы устанавливали его на башню броневика, облачился в старую парадную форму, еще советского образца, со скрипучей портупеей, надраенной до солнечного сияния бляхой ремня, и хромовыми сапогами. На пояс он нацепил кобуру с Маузером, а ПМ убрал в карман. Погоны, правда, на форме были еще старые, капитанские, и полковник, с большим сожалением, срезал их.
На площади нас уже ждало около пятидесяти человек – мужского пола, в возрасте двадцати пяти – сорока лет. На правом плече у каждого алела красная перевязь. Караульные у дверей опорника (вчерашних я запомнил хорошо) были уже другие.
– Это – те, кому я доверяю на все сто сорок семь процентов, – пояснил дядя Боря.
Каждому под запись он выдал по ружью и по пачке патронов, после чего давал какие-то распоряжения, и ополченцы, группами по 3–4 человека, расходились. В воздухе нарастало напряжение. На площадь стекались деревенские жители, и беспокойно озирались по сторонам, с опаской поглядывая на вооруженных людей и пулемет броневика. Последним был Данька – паренек лет четырнадцати, которому военный вручил листок, вырванный из блокнота.
– Вот теперь все готово! – резюмировал военный, и, оправившись, надев на голову фуражку, вышел из опорника.
Мы, все еще ничего не понимая, но уже догадываясь, последовали за ним. Дядя забрался на броневик, сел на башню, и закурил.
На площадь прибывало все больше и больше народу. Теперь уже организованными группами. У некоторых из-под курток торчали деревяшки топорищ, но против полутора десятков ополченцев с дробовиками, окруживших площадь, разве попрешь с топором? Да и мы с Семеновым и Михаилом тоже были не с пустыми руками – на плече у каждого висел АКС-74У. Не говоря уже о пулемете на башне МТЛБшки, который мог охладить пыл любого.
– Ну, кажется все собрались, – полковник отщелкнул окурок, и встал во весь рост на броне машины. – Граждане! Не побоюсь этого слова – товарищи! – гаркнул он во всю силу своего офицерского голоса. – Все мы задаемся вопросом – что произошло? Почему вдруг на небе два солнца, и три луны? Почему нет ни света, ни связи? На эти вопросы сейчас ответит астрофизик Миша Родин.
Для самого Михаила, похоже, такие слова стали полной неожиданностью. Он даже подпрыгнул на месте. Но, несмотря на слабые протесты, полковник затащил парня на броневик. Астрофизик несколько секунд собирался с мыслями, переминаясь с ноги на ногу, но деваться ему было некуда.
– Насколько я могу судить, мы стали свидетелями уникального события – в последний раз такое случилось сто пятнадцать лет назад, и я говорю про Тунгусский метеорит. Да-да, над нами пролетел самый настоящий метеорит! Суды по характеру взрыва, это был хондрит обыкновенный. Почему я считаю, что это был хондрит? Да потому, что если бы это был железный метеорит…
– Короче, Склифосовский! – раздалось из толпы.
– И правда – ляд с ним, с метеоритом. Почему солнце раздвоилось?
– А! – Михаил поднял над головой указательный палец. – А вот это – вообще необъяснимое пока что явление! Каким-то образом, я пока не знаю, каким, мы оказались на другой планете…
– Как на другой планете? – прозвучал истерический визг. – У меня ж машина в кредите, если я не буду платить – банк заберет!
– Успокойтесь, – жестким голосом произнес дядя. – Дослушайте человека. Мишаня, продолжай.
– Итак, как я уже сказал – мы оказались на другой планете… кстати, солнце на самом деле всего одно. То большое и красное – это не солнце, а огромная планета, вероятнее всего – газовый гигант, двигающийся на внутренней от нас орбите к звезде, в планетной системе которой мы оказались. А вот лун на самом деле три.
Вообще нам очень сильно повезло, ведь мы могли бы оказаться на планете с атмосферой, непригодной для дыхания, или вовсе без оной. Или телепортироваться в центр звезды, а может и просто в открытый космос…
– Повезло – в том смысле, что могло бы быть намного хуже, – пояснил полковник. – А так – мы живы, что уже немало. Теперь мой племянник, Алексей Грачев, вернувшийся вечером с
