Что касается инфляции, то до истинного положения дел нужно пробираться намного более активно и решительно. Оценки инфляции у нас воспринимаются весьма противоречиво и поэтому болезненно. Очевидно, для оценки инфляции у нас было бы более правильно использовать индекс-дефлятор ВВП, а может быть, и еще более широкий индекс, включающий фондовые индексы, индексы курса валюты, изменение цен по всем другим видам рыночных активов и пассивов. И тогда бы мы имели уже по-настоящему объективный, далее не требующий корректировки индекс инфляции.
Те индексы инфляции, которые исчисляются и публикуются ныне, всегда могут быть скорректированы. Поменяйте набор товаров-представителей, поменяйте веса и получите каждый раз другой индекс потребительских цен, а вслед за ним, как производную величину, другой индекс инфляции. И так будет до бесконечности. То, что делается сегодня, напоминает скорее какие-то учебные занятия, а не объективные оценки. В стране должна быть утверждена стандартная процедура измерения инфляции, не меняющаяся на протяжении фиксированных периодов времени ни по набору товаров, ни по набору весов.
Собственно говоря, так инфляция и считается – либо банками, либо федеральными статистическими службами и федеральными резервными системами в развитых странах мира, в том числе во всех без исключения странах «большой восьмерки», кроме России. И нам бы надо к этому безоговорочно присоединиться, если мы действительно хотим иметь однозначные оценки динамики нашей жизни. Я удивлен, что в процессе перехода на стандарты ВТО об этом ничего не говорится и статистическая служба ВТО ничего на этот счет не требует. Раз мы сделали инфляцию центром измерения экономических взаимоотношений, а самое главное, регулятором уровня жизни (особенно бедных), то тут мы должны быть много более точными и честными. Корректировать пенсию на 8,5 % в 2006 году, когда индекс инфляции для бедных в этом же году превысил 17 %, – это несправедливо. И очень стыдно. Стыдно, таким образом, в сущности, обманывать и на самом деле обирать бедных. И при этом выдавать подобные действия за благо.
Словом, измерения инфляции, впрочем, как и большинство других экономических измерений, включая измерения фондовых индексов, в нашей стране остро нуждаются и потому настоятельно требуют очищения и оздоровления.
Понимая вызовы времени и практически отвечая на них, Росстатом в 2005 году была разработана, а правительством Российской Федерации в 2006 году утверждена Федеральная целевая программа «Развитие государственной статистики на 2007–2011 гг.», предусматривающая возможность конструктивного решения обсуждаемых вопросов. Дело осталось за воплощением этой программы в жизнь.
Применительно к измерению инфляции это будет означать, что мы, наконец, обеспечим субординацию различных индексов инфляции и выйдем на однозначные их оценки. Ныне же имеем то, что имеем: путаницу в понятиях, недоразумение в счете, разнобой в оценках. В стране не может сохраняться до бесконечности положение, когда в зависимости от вкусов в качестве измерителей инфляции одновременно используется и индекс потребительских цен (ИПЦ), и индекс-дефлятор ВВП (который в 2–4 раза выше, чем индекс ИПЦ), и индекс цен производителей (еще одна величина, по модулю так же существенно отличная от индекса-дефлятора), и, наконец, индекс цен на отдельные категории товаров, услуг и капиталов, который не корреспондирует трем другим. К тому же не может быть так, чтобы на систематической основе ИПЦ за последние годы прирастал всего на 8-15 % в год, а индекс цен-производителей, который есть предтеча индекса потребительских цен (индекс цен производителей в текущем году – это тот же индекс цен потребителей в следующем году), прирастал на целых 20–30 % в год. Лаг в росте, конечно, имеет значение, но не такое доминирующее. Ведь спрашивается, как же это может быть, что цена на зерно и муку на систематической основе растет на 30–40 %, а цена на хлеб – только на 7-10 %. Ясно, что одно с другим не сходится, ясно, что фактор субсидий и дотаций здесь ни при чем, ясно, что это чистые погрешности в счете, величина которых всегда больше, чем величина реальных изменений.
Такого сорта недоразумения, конечно, недопустимы. Дело не должно сводиться к счету. Реально должны устраняться методологические недоразумения и недоработки, которые делают сам счет неприемлемым и требующим коренного пересмотра. Нам нужны не эффекты счета, нам нужно фиксировать и знать результаты подлинных изменений, происходящих в наблюдаемых явлениях.
– В чем принципиальное отличие в подходах западной статистики и российской?
– Одно основное отличие – российская статистика, несмотря на рыночные невзгоды и перипетии, остается на позициях проведения сплошных наблюдений, старается собирать первичные данные по каждому из наблюдаемых явлений или объектов. Западная статистика уже давно отказалась от первичных сплошных наблюдений и перешла на выборочные – либо на опросы, либо на обобщение материалов регистрации. Например, перепись населения у нас осуществляется как сплошное наблюдение, которое проводится путем личного обхода переписчиками и регистрацией ими тех данных, которые входят в вопросник, на месте проживания каждого человека в ходе личного общения с ним.
На западе уже давно (после первой мировой войны) от трудоемкого обхода и личного заполнения анкет отказались. Перепись там – это, скорее, обобщение материалов регистрации соответствующих служб, занятых наблюдениями за теми или иными процессами. В частности, перепись – это проверка материалов регистрационных записей муниципальных, миграционных и правоохранительных служб. В ходе переписи населения эти записи идентифицируются, вносятся в формуляры и, таким образом, в отсутствие человека, все это оформляется как перепись населения. Мы считаем, что это суррогат. В последнее время так делают и у нас в части выборочного наблюдения за промышленными, сельскохозяйственными, строительными и любыми другими предприятиями как юридическими лицами.
Тем не менее российская статистика в основной своей части и на сегодняшний день остается более мощной и более достоверной в этом смысле. Подчеркиваю, в смысле получения первичных данных. А статистика на 99 % уже давно понимается как наука получения первичных данных. Это трудно, это затратоемко, но зато фундаментально. Элементарные же расчеты уже не
