– Я в порядке, – выдохнула я, осторожно отстраняясь от Эмита, когда почувствовала себя немного лучше. И, глядя в сосредоточенные глаза блондина, слегка улыбнулась, увидев в них неподдельную тревогу. – Спасибо.
– Эм… не за что, – как-то неуверенно отозвался блондин и, кивнув на витражную перегородку за моей спиной, попросил: – Позови меня, когда закончишь.
– Ага, – кивнула я, цепляясь пальцами за шершавое стекло.
Пока лерат выходил из неожиданно большого помещения, я осмотрелась, чувствуя, как глаза лезут на лоб. Вот это ванная…
Огромные, во всю стену окна. Возле них возвышение со ступенями, а в нём огромная ванна, вырезанная прямо в тёмном мраморе. На бортиках – чистые белые пушистые полотенца и ряд флакончиков из тёмного стекла. А ещё краны, самые настоящие! Мама родная, неужели в этом мире знают, что такое водопровод? За перегородкой пряталось не что иное, как… о да, действительно он, белый друг! Хотя не фарфоровый – мраморный, но всё же!
Привычные, пусть и несколько видоизменённые блага цивилизации заметно подняли мне настроение. Повеселила и деталь моего нижнего белья, похожая на шортики из кружева, с тонкими тесёмками вместо привычной резинки. А вот отсутствие бюстгальтера, как и широкая повязка на рёбрах и на правой лодыжке заставили нахмуриться. И если с отсутствием первого я ещё могла смириться, то льняные бинты восторга не вызывали. Как и острая боль, прострелившая лодыжку, стоило мне только попытаться на неё опереться. Даже сквозь повязку было видно, насколько сильно нога опухла.
Завершив все дела, сполоснула руки в умывальнике, оказавшемся в шаговой доступности. С трудом допрыгав до перегородки, вцепилась в неё руками и позвала Эмита. И тут же сморщилась: голова от негромкого окрика разболелась невыносимо.
Как только блондин доставил меня обратно на гигантскую кровать, я устало откинулась на подушки, чувствуя, как рубашка неприятно липнет к вспотевшему телу. Столь простой поход по естественной надобности отнял все силы, и поэтому, когда пальцы лерата прикоснулись к моему лбу и он что-то спросил, я вяло буркнула:
– Эмит, прости, но, кажется, меня сейчас вырубит. Поговорим потом, хорошо?
– Спи уже, – раздалось удивлённое в ответ, и последовавший за этим стук в дверь я услышала, уже находясь в полудрёме. А через миг уже крепко спала…
В таком же духе прошла вся следующая неделя. Я по большей части дремала, затрачивая те немногие силы, что удавалось накопить, на еду да на походы в ванную, куда меня безропотно продолжал таскать на руках тактичный Эмит. Он же меня развлекал разговорами, когда я пошла на поправку.
От него я и узнала основную информацию, касающуюся если не устройства этого мира в целом, то хотя бы того, что творилось в застенках Тёмной крепости. Спрашивать об остальном мире я не могла, это выглядело бы слишком подозрительно. А вот жизнью лератов интересовалась довольно смело, сославшись на нынешнее положение пленницы.
Если опустить все подробности, расклад примерно такой: страной лератов управляет тот, кто владеет всеми стихиями, и власть эта передаётся исключительно по наследству. То есть абсолютная монархия. Последний монарх был силён, но находился уже в почтенном возрасте и со дня на день собирался передать трон одному из своих сыновей. И вот тут случилось непредсказуемое. Не справившись с каким-то заклинанием, правитель лератов впал в магическую кому, вытащить из которой его пока никому не удалось. Знать, живущая в своих домах, раскиданных по городу близ крепости, но постоянно тусившая в ней, естественно, об этом прознала, и началась вполне предсказуемая борьба за власть.
Корона, конечно, высокородным демонам не светила, но они всеми силами пытались подмазаться к одному из наследников, надеясь заранее получить в ответ на поддержку местечко поуютнее, а титул повыше. Проблема была в том, что нынешний правитель никого из своих сыновей никогда не выделял и назвать имя преемника просто не успел. А если учесть, что братья друг друга не особо любили, выходило, что попала я в Амил Ратан в самый разгар царившего у них веселья.
Со слов Эмита выходило, что орки, а точнее, большая часть их многочисленных племён, разбросанных по миру, всегда была на стороне Соломона, как более жестокого из братьев. Эти уродцы признавали только жёсткую, грубую силу, и мне несказанно повезло, что этот братец, не видя подарка, от него отказался и я перешла в руки Аделиона.
Как ни странно, блондину в этом плане я почему-то поверила… Конечно же доверять лерату глупо, но всё получалось как-то само собой. Эмит всегда был спокоен, тактичен и проявлял заботу обо мне совсем ненавязчиво. Он не кичился своим положением, не относился ко мне как к неприятной, навязанной ему вещи и никогда не обращался со мной как с рабыней. А главное – он не пытался пить мою душу и не трогал мои эмоции вообще. Конечно, можно списать его поведение на приказ Аделиона, но… Я же видела, повелитель льда действовал так, как считал нужным, скорее всего выходя далеко за рамки приказов, касающихся меня и моей нынешней жизни.
Сам наследник, кстати, не появлялся. Блондин мне объяснил, что Аделион, как и его брат, уехали по делам государства на приличный срок, где-то в пределах месяца. Так что моё пребывание в Амил Ратане ничто не омрачало. Хотя нет, вру. Имелась одна ложка дёгтя!
И этой ложкой стал эльфийский лекарь, почему-то крепко меня невзлюбивший с самого начала. Он приходил раз в два дня, и после каждого его визита казалось, что меня облили тонной грязи с помоями, и нестерпимо хотелось принять ванну, в которую меня пока не пускал всё тот же Эмит. Я честно терпела презрение и грубое обращение эльфа полторы недели. Но когда почувствовала себя лучше, стала огрызаться и посылать заносчивого нелюдя по Волге-матушке, с переводом на местный язык конечно же.
Чем было вызвано его пренебрежение ко мне, я узнала лишь в конце второй недели.
Как обычно, во время осмотра этот заносчивый ушастый, скрипя зубами, мазал мои рёбра и лодыжку вонючей мазью, от которой потом дико горела кожа. Эмит, всегда пристально следивший за поведением лекаря, был вынужден куда-то срочно отлучиться… И вот тогда-то я и узнала, чем обязана такому отношению.
– Больно! – не выдержав, зашипела я, когда ушастый, избавившийся от надзора, не скрытно, как раньше, с силой шлёпнул тягучий комок на
