– С каждым днём старший наследник становится сильнее, – как-то задумчиво отозвалась Ловец, и у меня создалось впечатление, что она закусила губу. – Я не знаю, в чём причина, его сны сокрыты от меня. Но чувствую, рано или поздно он найдёт способ, как вернуть своего драгоценного Повелителя к полноценной жизни. Этого нельзя допустить.
Вот оно как…
В чём сила, брат?
А ни в чём. Сила в ком… Она во мне. От моих чувств и эмоций Аделион черпает магическую силу, сохраняя на будущее её излишки, собирая их в колокольчиках на моей шее. Они не просто способ защиты от других лератов, своеобразный барьер, не дающий почувствовать мои истинные эмоции, их силу и полноту. Нет, это полноценный магический накопитель. А я-то голову ломала, почему колокольчики иногда трескаются и почему Эмит снимает их время от времени, якобы чтобы почистить, но приносит обратно совершенно другие. Вроде бы идентичные, но каждый раз словно полегчавшие…
Всё объяснялось так просто. А я оказалась втянута по самые уши в дворцовые интриги, основанные на перевороте и смене власти.
– А что, если я откажусь? – иронично вскинула я брови, понимая, что информацию, а значит, кое-какое средство защиты всё-таки имею. – Что, если я расскажу всё Аделиону? Рано или поздно он станет достаточно сильным, вернёт к жизни своего отца… Мне же останется только злорадствовать и ждать, пока не наступит Вальпургиева ночь. Ты нарушила магические законы, поменяв нас с марантой местами. Душа обычного человека не предназначена для тела далеко не простой провидицы. Я могу только догадываться, в какой момент без соблюдения определённых условий тело начнет её отторгать. Или начнёт рушиться ваш мир… Так или иначе, но тебе придётся вернуть меня обратно.
Неожиданно Ловец… расхохоталась. Да так, что её черный плащ заколыхался, а у меня по спине поползли мурашки размером с кулак. Не знаю, что я сказала такого, но, кажется, была далеко не права…
– Расскажешь Аделиону ран Дейлу? – Такого сарказма, как сейчас, я от данного персонажа ещё не слышала. – Неужели ты думаешь, что он тебе поверит? Пленной маранте, которая признаётся в тщательно запланированном убийстве Повелителя? И какую же причину для своего отказа ты назовёшь? Может, любовь? Ты знатно повеселила меня, Карина. Только услышав о твоём задании и об условии твоего возвращения домой, лерат мгновенно отправит тебя за решётку, а ошейник, что ты носишь, сменится на полноценный рабский. И его отношение впредь уже не будет столь снисходительным. А вероятно, после подобного заявления ты и вовсе лишишься жизни… Твоя душа умрёт вместе с телом маранты, Карина, ведь твоё собственное уже занято другой. Таков закон междумирья.
Я похолодела. А ведь Ловец снов права, как никогда. Рассчитывать на доверие Аделиона совершенная глупость. Выбирая между интересом ко мне и жизнью своего отца и правителя, он вряд ли примет мою сторону. Да, быть может, и не убьёт, ведь мои эмоции ему нужны. Но то, что моя жизнь ухудшится, сомнению не подлежит. Я здорово сглуплю, если решусь на что-то подобное.
– Допустим, – сделав вид, что я совершенно не испугалась обрисованной перспективы, кивнула я, подтверждая её правоту. – Но я ведь могу и просто подождать, не посвящая Аделиона в ваши коварные планы. Я умею ждать, Ловец. Несколько месяцев для меня ничего не изменят.
– Не будь наивна, дорогая. – От подобного обращения меня покоробило, но пришлось проглотить его. – Видишь ли, как ты и сказала, твоя душа не предназначена для этого тела. Пока вам ещё удаётся вполне сносно сосуществовать, но рано или поздно, без особой привязки к нашему миру, начнётся отторжение. Вначале у тебя ухудшится самочувствие, возникнет слабость, будет кружиться голова. Кожа станет высыхать, волосы выпадать, тело истощаться. Всё чаще будут мучить тебя видения, станет оживать память маранты. Твоё сознание начнёт раздваиваться… И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не сойдёшь с ума. И кто знает, каким тогда станет твой конец? Самоубийство, казнь из жалости или последние дни слабого подобия жизни в крохотном, замкнутом пространстве, где ты точно не сможешь себе навредить…
– Тебе стоило писать сценарии к фильмам ужасов, – с трудом сглотнув, поёжилась я, чувствуя, как теперь в действительности боюсь существо, обрёкшее меня на кошмарное будущее. – Ты Спилбергу звякнула бы на досуге, он тебя с радостью примет и до конца жизни обеспечивать будет. Как генератор величайших остросюжетных идей к психологическим триллерам.
– Так что ты решила? – Голос Ловец прозвучал спокойно, может, чуточку насмешливо, но не более того. Она словно не обратила внимания на мою попытку скрыть за иронией самый натуральный страх. – Что ты выберешь: сумасшествие для себя или тихую кончину для Повелителя лератов?
– Допустим, я остановлюсь на втором, – поневоле скривилась я, закусывая нижнюю губу и понимая, насколько мне противна и чужда даже мысль об этом. – Но как я смогу добраться до него? На это может уйти слишком много времени, которого, как выяснилось, у меня просто нет. И где гарантии моего возвращения домой? После убийства старшего ран Дейла я сама вряд ли проживу хоть одну минуту, не говоря уж о том, чтобы дождаться наступления Вальпургиевой ночи.
– Об этом не волнуйся, Карина. – На сей раз Ловец говорила мягко, даже с какой-то теплотой, но в моей голове против воли всплыл образ добродушного маньяка. – Ты окажешься дома в тот миг, когда сердце Повелителя лератов перестанет биться. Ты была перенесена в этот мир с определённой целью. Достигнув её, ты вернёшься обратно: таково магическое условие твоего возвращения.
Пресвятые валенки нашего папы римского!.. Да эта тварь просто не оставляет мне выбора!
– Вот оно что, Михалыч… – тихо и совершенно без смеха протянула я, понимая, что оказалась в абсолютно безвыходной ситуации.
Я хотела попасть домой больше всего на свете, мне был чужд этот мир. Даже несмотря на некую привязанность к Аделиону, к Демону и некоторое подобие дружбы с повелителем льда, я чётко осознавала, что моё место не здесь. Всего перечисленного мне мало для решения остаться на Амирране. К тому же перспектива сойти с ума и совершить суицид заставляла волосы на голове шевелиться, ощущая жутковатый, липкий страх в душе. Такой кончины я не хотела.
И всё же… Несмотря на всё сказанное, я всё ещё не могла добровольно согласиться на убийство кого бы то
