Михаил Кутузов: стратегия победы

прусским генералом Бюловым условие о свободном пропуске российских войск в Западную Пруссию, прислал к светлейшему князю Кутузову-Смоленскому с рапортом капитана графа Пушкина как для изустного донесения о сем условии, так и для доставления перехваченных бумаг у французского курьера.

Рапорт графа Платова к князю Кутузову был следующий:

«Доставленную от генерала Чернышева ко мне сумку с бумагами, перехваченную капитаном графом Мусиным-Пушкиным у французского курьера, посланного от Наполеона к Принцу Невшательскому, представляю Вашей Светлости за моими печатями, которую распечатал я для пользы службы. С оными бумагами отправляется граф Мусин-Пушкин, который лично донесет вашей Светлости о последовавших переговорах и условии, заключенном с Прусским Генералом Бюловым. После чего прошу Вашу Светлость, снабдя его, графа Мусина-Пушкина своими наставлениями по сему предмету, прислать ко мне обратно, ибо генерал Чернышев, от коего он ко мне прислан, имеет в нем надобность. При сем свидетельствую Вашей Светлости об усердной и ревностной службе и храбром его поступке в Ваше начальническое и милостивое к воздаянию уважение».

Граф Мусин-Пушкин был принят светлейшим очень милостиво. Он удостоил его своим разговором и заставил рассказать о подробностях сражений. В скором времени граф Пушкин пожалован был кавалером ордена Святой Анны 2-го класса при следующем уведомлении от генерал-штаба князя Волконского: «По воле его светлости господина генерал-фельдмаршала главнокомандующего армиями князя Голенищева-Кутузова-Смоленского препровождается вам пожалованный орден Святой Анны 2-го класса за отличие в сражении».

Достославный отзыв Кутузова о графе Платове

Князь Кутузов-Смоленский в письмах своих к графу Платову весьма часто называл его истребителем французского разбойнического войска. Но по получении донесений о занятии последних сих городов, фельдмаршал в предписании своем графу Платову сказал: «Падение славных укрепленных городов Эльбинга, Мариенбурга, Мариенвердера и Дершау, совершенно приписываю я мужеству и решительности Вашего Сиятельства и предводительствуемого вами храброго войска. Полет преследования вашего ни с какою быстротою сравниться не может! Вечная слава неустрашимым донцам!»

Французские кирасиры

Главные квартиры по выступлении князя Кутузова за границу. Признательность Кутузова за доверенность народа русского

Главная квартира Государя Императора и фельдмаршала князя Кутузова 1 января была в местечке Лейпунах; 2-го – в деревне Посовце; 3-го – в местечке Краснополе; 4-го – в местечке Сувальках, где и армия имела растах; 6-го – в местечке Рачках, и, наконец, 7-го остановилась в городе Лике.

Государь Император имел въезд свой в город Лик сего же 7-го числа. Жители оного с радостными восклицаниями встретили его за городом и, провожая до места пребывания, единогласно называли его своим государем, своим спасителем; но он с богоподобною кротостию, ему лишь свойственною, отвечал им: «Я друг ваш!» Радость их может сравняться только с тою, когда храбрые воины наши, возвратясь в мирные жилища свои, в объятиях жен и детей, отдыхая на лаврах, с некоторою гордостию скажут: «Мы оправдали мнение нашего монарха и во бранях поседевшего вождя, мы стерли кичливую выю гордого завоевателя; мы обратили в бегство и истребили полки иноплеменные, мы даровали спокойствие целой Европе!»

Победоносный герой Смоленский умел ценить с признательностию ту доверенность, которую имел к нему великий народ русский. Едва вступил он за пределы своего Отечества для конечного поражения врагов оного, обращается он снова к сословию Санкт-Петербургского дворянства. Он писал к Губернскому предводителю дворянства, действительному статскому советнику Алексею Алексеевичу Жеребцову письмо, в котором между прочим сказано:

«Вот та минута, в которую я имею приятный долг в лице вашем поздравить Санкт-Петербургское благородное сословие с совершенным изгнанием иноплеменника. Промысел Вышнего, поборающий нашему оружию, тем более чту я благодетельнейшим, что чрез него приобретены мною средства оправдать ту честь, какою почтило меня благородное сословие столицы, возложив на меня лестное звание и обязанность начальствующего над ополчением, которое, к душевному моему удовольствию, находясь в команде храброго полководца и отличного генерала графа Витгенштейна, увенчало подвиги свои бессмертною славою.

Надежды мои во всех отношениях исполнились; русские везде их предупреждали, и делами своими на всяком шагу останавливали меня для принесения торжественных молитв Царю Царей, озарявшему Святым влиянием стезю побед наших.

Покорнейше прошу, Милостивый государь мой, уверить Санкт-Петербургское благородное сословие в отличном уважении моем и в непременной преданности, с каковою и прочее».

Вот до какой степени любил благодарность величайший муж девятнадцатого столетия! Видеть добродетель в таком герое, каков князь Кутузов-Смоленский, есть нечто необыкновенное, Божественное.

Любовь к славе Отечества князя Кутузова

Сей обожаемый отечеством герой имел и любовь к славе своего отечества в высочайшей степени. Выступив за пределы оного, не позабыл он о тарутинских укреплениях, могущих служить памятником бессмертной славы России. Желая, чтобы они пребыли неприкосновенными, написал он к помещице села Тарутина ее высокопревосходительству Анне Никитичне Нарышкиной письмо следующего содержания.

Письмо Кутузова к Анне Никитичне Нарышкиной о тарутинских укреплениях

«Милостивая государыня, Анна Никитишна!

Село Тарутино, Вам принадлежащее, ознаменовано было славною победою Русского воинства над неприятельским. Отныне имя его должно сиять в наших летописях наряду с Полтавою, и река Нара будет для нее так же знаменита, как Непрядва, на берегах которой погибли бесчисленные толпы Мамая.

Покорнейше прошу Вас, Милостивая государыня, чтоб укрепления, сделанные нами близ села Тарутина, укрепления, которые устрашили полки неприятельские и были твердою преградою, близ коей остановился быстрый поток разорителей, грозивший наводнить всю Россию, чтоб сии укрепления остались неприкосновенными. Пускай время, а не рука человеческая уничтожит их; пускай земледелец, обрабатывая вокруг их мирное свое поле, не трогает их своим плугом; пускай и в позднее время будут они для россиян священными памятниками их мужества; пускай наши потомки, смотря на них, будут воспламеняться огнем соревнования и с восхищением говорить: “Вот место, на котором гордость хищников пала пред неустрашимостию сынов Отечества!” Сосед Ваш, князь Волконский, вызывается поставить памятник русским воинам на земле принадлежащего ему селения Леташевки, но Вы не имеете нужды воздвигать памятников. Тарутинские укрепления, грозно возвышающиеся между спокойными Вашими нивами, будут сами по себе неизгладимыми следами русского мужества и русской славы.

С искренним высоко почитанием и преданностию честь имею быть Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга

(подписал): князь К. Смоленский»

Почтенная помещица села Тарутина, во уважение столь благонамеренной просьбы знаменитого вождя российского воинства и в незабвенную память славы русских, стяжанной ими на полях Тарутинских, изъявила согласие свое на исполнение желания сего тем с живейшим удовольствием, что и сама имеет неограниченную любовь к славе своего отечества.

Платов у Данцига. Предписания князя Кутузова

Между тем как граф Платов, прогнав неприятеля до самого предместья города Данцига, для пресечения всякого сообщения, обложил сей город войсками, им командуемыми, фельдмаршал князь Кутузов дал повеление графу Штейнгелю подвинуть в подкрепление графу Платову отряды генералов Иловайского 4-го и Каховского, а генерал-адъютанту Васильчикову предписал, выступив из Менженина, идти на соединение с авангардом генерала Милорадовича, который следовал по