Она закатила глаза:
– Но ты-то вернешься.
– Возможно… Так или иначе, но, как только мы выйдем за ворота, Уворен обретет в Хиндранне безграничную власть. Будь очень осторожна с ним. Как я уже сказал – береги себя, дочь.
Договорив, он развернулся на пятках и вышел. Длинный плащ заволочился по полу шлейфом, задержался на пороге на краткий миг и исчез вслед за ним.
Долго думать было не в характере Кетуры, и она не стала относиться к словам отца всерьез. Но только до тех пор, пока два дня спустя не встретила Уворена. В его походке за это время появилось нечто новое: теперь он нес себя с куда более высокомерным видом. Он стал более нетерпеливым, более самоуверенным и проявлял к Кетуре нескрываемый интерес. Она догадывалась, что пристальное внимание с его стороны объясняется ее браком с Роупером, и от этого становилось тревожно…
Кетура повернула направо, и перед ее взором предстал рынок. С обеих сторон входа на рынок, со стен прилегающих домов свисали две веревки с петлями, в которых на высоте четырнадцати футов[19] болтались два трупа. Поначалу, пока тела были свежими, зрелище шокировало Кетуру. У трупов были вспороты животы, и из них свисали вниз выпавшие кишки. Но теперь, когда все кишки выклевали и растащили птицы-падальщики, а сами трупы съежились и усохли, они уже не производили такого жуткого впечатления, как вначале. Отметки на лбах висельников можно было разобрать до сих пор – кукушки с распростертыми крыльями.
Знак Криптея.
Это были те двое легионеров, которые украли предметы, принадлежавшие Криптею. Те самые вещи, с помощью которых чуть не убили Роупера. Легионеры были повешены возле рынка – одного из самых посещаемых жителями мест крепости. Повешены таким образом, что никто даже не понял, когда это произошло – адепты Криптея отличались исключительной ловкостью.
«Вы можете вести себя так, как вам заблагорассудится, – как бы говорили своим видом трупы, – но никогда не пытайтесь воровать у Криптея».
С тех пор как появились повешенные, никто не отваживался их снять – даже бедные жители прилегающих домов. Ведь никто не был уверен, не считает ли Криптей своей собственностью и их. Потому они и продолжали висеть – пачкая стены и обнажая зубы по мере того, как ссыхалась кожа.
Кетура их уже почти не замечала. Она ходила здесь довольно часто, к тому же, чем меньше трупы напоминали живую плоть, тем легче было на них смотреть.
Она направилась на рынок. Настроение там царило более подавленное, чем обычно, но все равно – между крытых прилавков сновало довольно много народу. Тут же со всех сторон стали доноситься голоса:
– Поздравляем с замужеством, мисс Кетура!
– Фруктовых шкурок вам и вашей матери, миледи?
– Мы так рады видеть вас, мисс Кетура!
Она улыбалась каждому, кивала головой во все стороны, вежливо отвечала, но нигде не задерживалась.
– Моя дорогая! – воскликнула женщина за прилавком с лежащими на нем рулонами тканей.
Через плечо ее была перекинута перевязь, которая слегка топорщилась.
– Сигураста! – Кетура почти подбежала к женщине и обняла ее, перегнувшись через прилавок. – Спасибо за последние дни! – произнесла она самое теплое приветствие, употребляемое в Черной Стране. – Как поживает наша очаровательная девочка?
Кетура осторожно отогнула край перевязи и посмотрела на спящую малышку. Ребенок слегка пошевелился, повернул голову к груди матери и упрямо нахмурился.
– Пока здорова, – ответила Сигураста. – Вижу, у тебя возникли проблемы по хозяйству?
Она говорила об имении Видарров, следить за которым было поручено Кетуре.
– Никаких проблем, – ответила Кетура. – Отец любит жаловаться, но управлять имением не так уж и сложно. У меня есть немного леса на продажу, так что надо поторопиться, пока Авалдр не набрался. Кстати, выпьешь завтра с нами вина?
Сигураста ответила, что с удовольствием. Кетура поцеловала на прощание подругу и ее малыша в щечки, и они расстались.
Но как только Кетура отошла от прилавка, лицо ее приняло прежнее тревожно-решительное выражение.
Женщину, с которой она говорила, звали Сигураста Закарьясдоттир. Она была женой Виньяра Криствинсона – Советника-по-Продовольствию, близкого друга Уворена Могучего. Все дела Роупера теперь стали делами Кетуры, а Роупер нуждался в том, чтобы военный совет Уворена был разрушен. Надо было придумать способ свалить Виньяра Криствинсона, и, возможно, нужный ключ к этому сможет добыть его собственная жена. Кетура воспринимала себя как воина, участвующего в военной кампании. Но в отличие от тех, кто ушел, поле ее битвы находилось здесь, и Сигураста, вне зависимости от того, знала она это или нет, превратилась в ее временного союзника.
Кетура направилась к прилавку, вокруг которого уже собралась небольшая толпа. Там стоял коренастый мужчина невысокого роста, нескрываемо наслаждавшийся оказываемым ему вниманием. Его блуждающий взгляд остановился на Кетуре, и глаза удивленно раскрылись.
– Защити меня Всемогущий! – воскликнул он, замахав руками в притворном ужасе и скорчив страшное лицо. – Нет, только не сегодня, мисс Кетура! Я и так весь на нервах, чтобы заводить еще беседу с вами.
Она расмеялась и, протиснувшись сквозь толпу покупателей, положила руку ему на плечо.
– Авалдр, я пришла оказать тебе любезность.
– Она всегда так говорит, – объяснил Авалдр остальным покупателям. – Что на этот раз, мисс Кетура? Могучий мореный дуб? Хрусталь с Зимней Дороги?
Авалдр любил пошутить, когда видел Кетуру, а теперь перед ним собралась еще и публика.
– Что же ты возьмешь в качестве оплаты? Этот прилавок? Или, может быть, мои ботинки?
– Не надо драматизировать, Авалдр. У меня припасен отличный ясень, но, если тебе не надо – всегда найдется Бьяркан или Пармес.
– Только не теперь, когда Ульфа ушел на войну, – лукаво ответил Авалдр, имея в виду легион, в котором служили его конкуренты.
Кетура развеселилась.
– Это древесина, Авалдр. С ней ничего не станется до их возвращения. Если тебе показалось, что ты единственный покупатель в крепости, я не буду продавать тебе ее из принципа.
Он одарил ее лучезарной улыбкой.
– Но я и есть единственный покупатель в крепости!
Он обвел рукой людей, собравшихся перед ним.
– Авалдр, мы же с тобой старые друзья, – сказала она, слегка погладив его по щеке. – Ты же не станешь на мне наживаться?
Авалдр снова поднял руки и махнул ими от себя, делая вид, что прогоняет ее, но выглядел при этом чрезвычайно польщенным.
– Кажется, у меня нет выбора. Сколько у тебя?
– Три тонны, двадцать футов[20] длиной.
– Непросохшие?
– Пока да. Вырублены две недели назад в Траудене.
Заключив сделку, в качестве платы за древесину Авалдр согласился доставить в дом Текоа железо, хранившееся на складах за стенами крепости. Кетура попрощалась с ним и, выбравшись из толпы, отправилась на поиски пряжи. Обнаружив нужный прилавок и сторговавшись в цене, она вынула медь из своего кожаного мешка и подала ее стоящей за прилавком женщине. Та с помощью широкой стамески и молотка отрезала несколько пластин от медного бруса и вернула оставшийся слиток
