Роупер постучал молоточком в дверь Текоа. Почти сразу выглянуло знакомое лицо Харальда, тут же впустившего их внутрь. Кетура, накрытая одеялом, сидела в кресле у камина – в той самой комнате, в которой они с Роупером заключили помолвку всего несколько месяцев назад. Вид жены его порадовал. Под присмотром медика ее состояние улучшалось с каждым днем, и теперь она взглянула на него с почти прежней своей живостью. Глаза ее все еще были налиты кровью, лицо похудело, а кожа стала сухой, но губы уже почти приобрели нормальный цвет. Роуперу даже показалось, что он видит легкий пушок, показавшийся на обнаженной коже головы.
Кетура иронично приподняла бровь.
– Привет, муж. Здравствуй, Хелмиц.
– Доброе утро, мисс Кетура, – произнес Хелмиц, отвесив поклон, и тут же ушел вместе Харальдом в соседнюю комнату.
Роупер подтащил еще одно кресло поближе к Кетуре и сел.
– Как ты себя чувствуешь?
– Усталой. И я все еще не ощущаю ни рук, ни ног. Спасибо Уворену – теперь мне не придется заниматься плетением.
Роупер улыбнулся:
– Ты выглядишь гораздо лучше. Что говорит медик?
– Говорит, что чувствительность может так и не вернуться. Но волосы отрастут.
– Похоже на то, – согласился Роупер, осмотрев ее голову.
Кетура взглянула на него с надеждой и подняла руку к голове. Но, ничего не почувствовав, расстроенно вздохнула и уронила руку на колено.
Они немного поговорили. Роупер поведал ей о Вигтре и о суде над Унндром и Уртром. Он как раз рассказывал о злобной реакции легионеров Лотброков, с которыми они только что столкнулись на улице, как вдруг входная дверь отворилась. Роупер удивленно моргнул, неспешный его рассказ прервался, и Кетура наклонилась вперед, чтобы рассмотреть того, кто пришел. Проникать в дом без стука было в высшей степени невежливо.
Заглянувшую в дверь женщину Роупер видел впервые в жизни. Она была бледна, темноволоса и одета в добротную, ладно скроенную одежду. Если б не удрученное выражение лица, ее даже можно было бы счесть красивой. Женщина посмотрела прямо на Кетуру и робко улыбнулась:
– Можно мне войти?
– Хафдис? – спросила заметно озадаченная Кетура. – Конечно, входи.
Хафдис быстро вошла и прикрыла за собой дубовую дверь, предварительно бросив взгляд на улицу.
– Хафдис? Жена Уворена? – спросил Роупер, широко раскрыв глаза. – Что ты здесь делаешь?
– Не будь таким грубым, муж, – сказала Кетура. – Иди к нам, Хафдис.
Хафдис подошла поближе, и, как только глаза ее привыкли к полумраку, и она смогла как следует разглядеть Кетуру, руки ее резко прижались ко рту. Она смотрела на Кетуру несколько мгновений. Глаза ее заблестели, лицо покраснело. Затем она беззвучно зарыдала, упала на колени и поползла к креслу Кетуры. Каждые несколько мгновений Хафдис судорожно вздыхала, и из глаз ее катились все новые слезы. Она схватилась руками за подлокотник кресла и уронила на них голову, содрогаясь от горя. Кетура с изумлением посмотрела на Роупера и стала поглаживать голову женщины.
– Успокойся сейчас же, Хафдис, – сказала она. – До того, как ты пришла, мне не казалось, что я в настолько плохом состоянии.
Не поднимая головы, Хафдис заговорила тонким голосом:
– Я знаю, из-за кого ты в таком состоянии.
Роупер и Кетура переглянулись.
– Из-за кого? – спросил Роупер, наклонившись поближе.
Хафдис подняла глаза на Кетуру:
– Это была идея Болдуина. Болдуина Дюфгурсона, Трибуна Легионов. Я слышала, как он предложил это моему мужу.
– Как ты могла это слышать? – недоверчиво спросил Роупер.
– Он пришел к нам в дом, – ответила Хафдис. – Уворен отослал меня, чтобы они могли поговорить. Но я стояла за дверью и подслушивала.
Кетура закатила глаза. Даже Роупер знал, что Хафдис – жуткая сплетница, но в этом случае она, кажется, услышала больше, чем хотела.
– И что, Уворен согласился? – надавила Кетура.
Хафдис кивнула с несчастным видом.
– Но все сделали люди Болдуина. А он дал им яд. Мне так жаль, Кетура. – Слезы снова потекли по ее щекам. – Мне так жаль!
– Чего именно? – желчно спросил Роупер.
– Что я не предупредила вас. Что я…
Кетура хлопнула Хафдис по щеке, заставив замолчать.
– Тебе жаль, я знаю. Но сожалеть слишком поздно, Хафдис. Что сделано, то сделано. Вытри слезы и уходи немедленно, пока тебя никто не увидел. Уворен не должен знать, что ты была здесь, поняла?
Хафдис кивнула, схватив себя за горло. Кетура привлекла ее к себе и поцеловала.
– Давай уходи.
Хафдис бросила быстрый взгляд на Роупера, затем встала и, не мешкая, юркнула вон. Дверь за ней мягко закрылась.
– Мы не сможем сообщить об этом эфорам, – тут же сказала Кетура. – Уворен непременно узнает, что она нам помогла, и тогда на суде будет ее слово против их двоих.
– Ты ей веришь? – спросил Роупер, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылась Хафдис. – Наверное, она просто пытается выгородить мужа.
– Она ненавидит мужа, – ответила Кетура, взглянув на огонь. – Я ей верю.
Роупер смотрел мгновение на жену, затем кивнул.
– Хелмиц!
Гвардеец вошел и вопросительно поднял брови.
– Передай пару слов от меня Вигтру Быстрому. Скажи ему: Болдуин – следующий.
– Болдуин – следующий, – повторил Хелмиц.
– И добавь еще, что наказание должно соответствовать преступлению.
– Он поймет, что это значит, лорд?
– Поймет.
Хелмиц кивнул и ушел.
Осознание последствий.
Всего два дня спустя Хиндранн снова загудел. Весть о том, что Трибун Легионов Болдуин Дюфгурсон помещен под домашний арест в связи с обвинением в преднамеренном военном саботаже, быстро распространялась от дома к дому и перелетала с одного стола командирской столовой на другой. Ковочные кузнецы[43] и мастера по изготовлению луков и стрел в один голос утверждали, что Болдуин умышленно утаивал жизненно важные запасы от готовящейся к походу армии Черного Лорда. Утаивал, чтобы повысить шансы своего друга Уворена удержать за собой Хиндранн.
Эти обвинения были признаны беспочвенными. Болдуин защищался упорно и сумел предоставить множество собственных свидетелей, убедительно доказавших, что в недостаточном количестве подков и стрел его вины не было. Но более скрупулезное сравнение отчета о расходах, предоставленного им в качестве доказательства, не совпало с таковым, полученным от хиндраннских оружейников. Болдуин утверждал, что в течение многих лет поставлял железо и сталь в мастерские, между тем далеко не все сырье дошло до адресатов. Оказалось, что Трибун использовал часть его для нужд собственного хозяйства.
– Я давно подозревал хищение, – однажды поздним вечером доложил Вигтр Роуперу. – Но без доступа к его личной отчетности доказать это было сложно. Поэтому я нашел людей, обвинивших его в саботаже, чтобы получить необходимые доказательства. Теперь он заплатит за то, что сделал с вашей женой.
– Какое наказание предусмотрено за хищение? – спросил Роупер.
– Зависит от эфоров, лорд. Но могу гарантировать, наказание будет чрезвычайно суровым.
Данный случай шокировал Хиндранн гораздо больше, чем то, что случилось с сыновьями Уворена. Болдуин был могущественной и
