– Нужно быть сумасшедшим, чтобы вот так вот бесстрашно хозяйничать в вотчине самого Центры, – ошарашено мотал головой Франц, не в силах осознать услышанное. – Этот Хапа-Тавак либо безумец, либо бог…
В тот же вечер сыщик получил долгожданное письмо из Ликии. Старик Моруэл написал в нем лишь одно слово – «Серый Святой». Прочитав надпись слева-направо и обратно, а потом тщательно проверив лист на наличие тайнописи, Франц укоризненно взглянул на гонца. Тот выпучил на Аро круглые, как циферблаты, глаза и недовольно заурчал.
Письмо принесла ученая сова, которая вряд ли могла пояснить придворному сыщику смысл переданного послания. «Значит, Серый Святой – очередная смутная и мало о чем говорящая кличка, – задумался Франц, подходя к лошади и забираясь в седло, – но, погоди, я тебя достану, и ты ответишь мне на все вопросы»…
Кобыла Аро остановилась и грозно стукнула копытом о землю перед носом Ану, растянувшегося на земле, прямо под ногами собственной лошади.
– Попрошу без рук, – сонно отмахнулся некромант, приподнимая шляпу, укрывающую лицо от алых лучей заходящего солнца. – Что, господин сыщик, сегодня без привала?
Он нехотя поднялся и обернулся на охотников, сидящих каждый подле своего коня. Они выглядели устало, похоже, ночной переход их совершенно не вдохновлял, но Франц был непреклонен. Пригрозив недовольным, что за непослушание уменьшит оплату, он повел отряд к Дороге Центры, вдоль которой собирался следовать на восток – таинственный обоз противника должно быть неплохо оторвался от преследования, значит, необходимо было напрячь все силы, чтобы наверстать упущенное.
Что может быть прекрасней теплого солнечного утра, когда в распахнутое настежь окно пробиваются омытые прохладными ветрами солнечные лучи, а небо, расчеркнутое легкими перьями облаков лазурно и свежо. И вправду, что может быть лучше?
Так думала Тама, бодро шагая по невесомой коралловой галерее, мостом перекинутой над садом. За стрельчатыми проемами смотровых арок плыли лохматые макушки пальм и кипарисов. На мозаичном полу там и тут стояли широкие низкие вазы с цветными петуниями и декоративными розами, из которых игриво глядели миниатюрные статуэтки сатиров и фей.
Улыбнувшись приветливо глянувшей из стенного проема мраморной дриаде, Тама прибавила шаг – ей хотелось прийти на завтрак пораньше, чтобы успеть поболтать с другими горничными перед тем, как начать суетной рабочий день.
Привыкшая к трудовой жизни Тама легко просыпалась на заре и с энтузиазмом бралась за насущные дела. Швабры, веники и метлы плясали в ее умелых руках – дела спорились. Собранная и деловая днем, ближе к закату, за ужином, девушка позволяла себе расслабиться и поболтать с другой прислугой, потом спешила в свою комнату, чтобы отдохнуть, а с утра снова взяться за работу.
Подняв вихрь подолом пышной, чуть укороченной (чтобы удобнее было работать) юбки, Тама влетела в «зеленую» столовую, специально отведенную для прислуги.
Украшенное цветами и малахитовой мозаикой помещение напоминало сад, в котором, подобно ярким цветам, тут и там мелькали цветастые платья: горничные в голубом, садовницы в розовом, девушки с кухни в персиковом. Многоцветные, словно особые экзотические растения, в центре зала сидели несколько фрейлин, забежавших сюда, чтобы поделиться последними новостями. Большинство фрейлин питались в более престижной столовой для гостей, но некоторые обожали поболтать, поэтому не брезговали есть вместе с прислугой, среди которой всегда находилось множество потенциальных осведомителей и благодарных слушателей.
Сегодня весь народ толпился вокруг фрейлины Ангелики и ее сестры Фаниты. Обе близняшки воодушевленно рассказывали о чем-то, усердно жестикулируя и вызывая удивленно-испуганное оханье окружающих. Не желая остаться в стороне, Тама поспешила к столу, за которым сидели девицы:
– …и тогда они решили построить стену и закрыть ворота, разве вы об этом не догадывались? – с трагической интонацией в голосе взмахнула руками темноволосая остролицая Фанита.
– А я говорил вам всем – война вот-вот разразится! – пробасил главный садовник Вальтер, задумчиво потирая тонкими пальцами рыжий ус.
– Какой ужас! Ужас! – схватилась за грудь пышная, словно кремовый торт, повариха Лусинда. – Что будет, когда враги придут к стенам Ликии?
– Это священный город, как придут, так и уйдут! – строго взглянула на нее Ангелика – Никто не посмеет вторгаться в Ликию, разве Король допустит подобное?
– Ах, милая сестра, – защебетала Фанита, на первый взгляд совершенно не отличимая от Ангелики, – раз госпожа Лэйла повелела воздвигнуть стену, значит, причины на то были вескими…
Тама не стала встревать в разговор, но мысли, родившиеся в голове, обнадеживали мало. Возвращаясь в свою комнату за метелкой и шваброй, Тама с тревогой вгляделась в горизонт, туда, где на нижней кромке чистого солнечного неба начинали темнеть болезненной злой синевой грозовые пузатые тучи. Они медленно вздымались у границ ликийских садов, бросая на сочную зелень недобрые тяжкие тени…
Несмотря на молчаливую уверенность городской хозяйки, в Ликию скоро просочилась тревога. На каждом углу, в каждом доме и при каждой встрече жители спокойного и безопасного доселе города обсуждали подробности и перспективы грядущей войны. Одни свято верили в неприкосновенность исторического места, другие сомневались, третьи убеждали первых и вторых бросать все и бежать из обреченной столицы.
Призывы третьих оказались весьма убедительными, и в скором времени от Приглашенной площади потянулись за ворота многочисленные повозки, кареты и экипажи. Беженцы спешили оказаться подальше от Ликии и отправлялись кто куда. Одни двинулись к родственникам, живущим на юге и востоке от города, другие имели собственные владения в отдаленных деревнях, стоящих на Ликийском тракте; кто-то собрал все свои сбережения, готовясь переехать в Сибр или Диорн. Но были и те, кто страстно желал остаться и готовился взять в руки оружие, чтобы защищать родной город до последней капли крови.
Принцесса Лэйла
