Тем временем Джилл рассказала другу о встрече с ужасной всадницей – про то, как черная мечница выспрашивала у нее про дракона.
– …я наврала ей, будто ты ушел на восток, – закончила рассказ циркачка и выжидающе посмотрела на сидящего в темноте собеседника. – Что теперь делать, Тоги? Эта ужасная женщина, говорят, одна из троицы заправляющих в Фирапонте душегубов-колдунов, что будет, если она отыщет твой след?
– Не отыщет, – не выказывая взволнованности, перебил ее Тоги. – А если и отыщет, я сам буду с ней разбираться… или с ними.
Ответ вышел резким. Отчаянная решительность Тоги, пугала Джилл: неужели он рискнет бросить открытый вызов своим преследователям. Этого девушке совершенно не хотелось. Нет, она не сомневалась в отваге дракона, наоборот, уверенная в решительном упрямстве друга боялась за него.
Последнее время Джилл вообще слишком часто думала о Тоги: мысли эти, далеко не просто дружеские, порой заставляли ее краснеть. И если днем совладать с ними еще как-то выходило, то ночные наваждения были неудержимы – в них дракон являлся к Джилл сам и делал с ней такое… Утром она просыпалась в поту, вся разгоряченная, одуревшая и жутко смущенная. Потом, склонившись над своим неизменным корытом, отплевывалась от ледяной воды и гнала прочь будоражащие фантазию остатки шального сна. Что за дурь в голове? Как вообще такое возможно, чтобы девушка и дракон… Нет! Джилл отчаянно трясла головой и приводила себя в чувства, успокаивалась, но ненадолго – в голову сами собой лезли воспоминания их с Тоги «озерной» прогулки, его длинный гибкий язык, ласково скользящий по цепенеющей коже ее разведенных ног…
И теперь в потаенном гроте у быстрой Алире Джилл не могла отвести взгляда от проступающего в темноте мужского силуэта. Сердце девушки неистово колотилось с тех пор, как Тоги-человек вышел ей навстречу из укрытия под речным берегом. Конечно, ей пришлось изрядно побегать и поволноваться – бывает, сердце бьется и от этого, да только новая встреча с тем, кого она уже не могла считать просто другом, или товарищем по сцене, заставила сердце опять застучать быстрее, а внутренности поджаться в сладком предвкушении чего-то неизбежного…
В наступившей тишине плеснула вода. Джилл вздрогнула и боязливо пододвинулась ближе к Тоги.
– Просто рыба, – успокоил ее дракон, но девушка села рядом с ним и принялась ковырять босыми пальцами ноги холодный песок.
– Ты не представляешь, какие они, те колдуны… – тихо продолжила, надеясь убедить собеседника в серьезности собственных слов и опасности, о которой говорит, – это ведь матушка Миртэй окутала тебя мороком?
Тоги кивнул. А Джилл продолжила:
– Матушка Миртэй беспокоится за тебя. За всех нас беспокоится, а если даже она так взволнована – значит, причина серьезна, как никогда.
– Что предлагаешь? – Тоги взглянул на нее прямо, и глаза его отразили россыпь небесных огней. – Бегать и прятаться всю жизнь? Разве это правильно, Джилл? Я не привык быть чьей-то добычей, да и беготня эта вся мне порядком надоела, а теперь еще это странный вид…
– А чего в нем такого? – удивленно пожала плечами циркачка. – Я же как-то живу?
Она лукаво склонила голову набок, и чуть насмешливо посмотрела на Тоги. Взволнованный последними происшествиями тон уступил место привычной веселости, но внимательный дракон отметил про себя, что беззаботность Джилл напускная – в глубине глаз девушки все также крылась тревога.
– Я не привык к людской шкуре.
– Тебе не нравится быть человеком? – Джилл протянула руку и коснулась его щеки. – Чем это плохо?
– Вы слишком уязвимы, – честно ответил дракон, – слишком чувствительны: каждая песчинка колет ноги, каждый сквозняк холодит, а уж если улегся на крошечный камешек, так чувство потом такое, будто тебя тролль по ребрам дубиной отходил.
– Какой ты неженка, – улыбнулась Джилл и, шутя, толкнула его кулаком в плечо. – А если так? От боли не умрешь?
– Не умру, – фыркнул Тоги, а потом, сам не зная зачем, накрыл руку Джилл своей ладонью, ощущая тепло ее тела и бешеный стук крови в тонких венах под смуглой кожей, – а еще, эта ваша одежда такая неудобная.
– Так сними ее, – тихо прозвучало в ответ.
Тоги замер. Перед глазами все поплыло, звуки ночи уши на второй план, а в носу отчетливо, будоражащее ясно проступил запах, который он не мог забыть с той самой прогулки у озера.
Поймав взгляд дракона, девушка затаила дыхание, чувствуя, что сердце в груди запрыгало сумасшедше быстро. Глядя в немигающие, нечеловеческие глаза Тоги, Джилл осознала простую и понятую вещь – никакой дружбы с драконом быть не может… О какой дружбе речь, если она хочет его с самой первой встречи, с первого взгляда, первого непроизнесенного вслух слова и наконец может себе в этом признаться…
– Тоги… – прошептав его имя, она подалась вперед, чувствуя, что, правильно расценив этот порыв, дракон тянет ее к себе.
Через минуту она лежала на животе и, вжимаясь щекой в шершавые песчинки, судорожно скребла пальцами, оставляя глубокие канавы в песке… А Тоги… Даже в человеческом облике он продолжал оставаться отчасти зверем, хищником, которому зов природы не оставил времени и терпения для долгих прелюдий. В голове дракона то и дело вспыхивала навязчивая мысль: возможно, он делает что-то не то, торопится, ведет себя слишком напористо и грубо. Ведь у людей так, наверное, не принято: они целуются и ласкают друг друга перед тем, как…
Его хватило только на то, чтобы коснуться языком разгоряченной девичьей кожи на нежной шее, пройтись по лопаткам и плечам, облизать выступающие между ними позвонки, а потом насладиться тем, как трепещет под ним нежное, податливое тело Джилл. Одурев от происходящего, Тоги крепче сжал ее в объятьях, и, уткнувшись лбом между загорелых лопаток, забыл обо всем. В себя он пришел, только почувствовав, что в стонах девушки отчетливо проявились ноты боли. Морок мороком, но места в человеческом теле для дракона оказалось слишком
