Они, разумеется, не могли знать обстановки, складывавшейся на всех участках прорыва. Неведомо им было, как дошедшие до реки гренадеры, прижатые продольным огнем советской артиллерии и минометов со стороны стенок пробитых ими коридоров, метались в поисках переправ. Как напиравшие следом колонны, не имея возможности переправиться через неширокую, но предательски разлившуюся речку, бросали машины, орудия, обозы, технику. Как начавшие нести огромные потери немцы кидались в ледяную воду, переправляясь на другой берег вплавь, оставляя на этой стороне груды оружия и снятого обмундирования. Как несла река, прибивая к обледеневшей береговой корке, трупы убитых и умерших от переохлаждения. Как стонали, кричали, плакали и стрелялись брошенные на земле и в повозках раненые. Как где-то огрызались огнем и наводили переправы из подручных средств, бочек из-под горючего, досок и срубленных второпях прибрежных деревьев. И как на каких-то участках, сумев все-таки пробиться именно к подготовленным заранее и удерживавшимся переправам, выходили из котла под градом посылаемого со всех сторон свинца танки и бронетранспортеры с гренадерами на броне.
Их колонну принялись трепать уже перед самым рассветом. С темнеющего холмистого перелеска ярко блеснули огоньки сразу нескольких артиллерийских выстрелов.
«Сушки», наши!» – безошибочно определил работу советских самоходчиков Терцев, и внутри у него все радостно забилось.
Рядом вцепился капитану в ватник Ветлугин, возбужденно потряхивая за рукав. Он тоже моментально понял, что происходит и кто по ним стреляет. Остальные пленные в испуге пригнулись и распластались на дне кузова грузовика. Выскочил на ступеньку кабины фельдфебель, заозирался по сторонам. Быстро обернувшись, зыркнул на пленных позади себя и, не садясь обратно в кабину, забарабанил сверху по ее крыше, что-то отчаянно крича водителю. Их «Опель» дернулся и стал стремительно набирать ход, то и дело норовя сорваться в занос задними, отчаянно вращавшимися колесами. Повиснувший на дверце фельдфебель продолжал кричать, указывая в строну изгиба, за которым дорога ныряла под холм. Головной «Мерседес» уже значительно вырвался вперед в том же направлении. По полю, проваливаясь по колено в снежный наст, перемещались от дороги пехотинцы, пытавшиеся выстроиться в цепь под отчаянные свистки и хриплые крики командиров отделений.
Разрывы выпущенных по ним снарядов перелетами легли за дорогой, оставив на снегу большие пятна темной вывороченной земли. Края свежих воронок дымились. Сзади ревели моторы. Кто-то в хвосте колонны зачем-то нажал и долго давил автомобильный клаксон, оглашавший поле протяжным, тоскливым воем. Терцев глянул на майора. Тот лежал с абсолютно спокойным видом, будто все происходящее его совершенно не касалось. И лишь только утвердительно прикрыл глаза на кивок Терцева, означавший, что вот теперь пришла пора действовать.
«Опель» на скорости залетел в низину. Ушедший вперед «Мерседес» весело разгорался синим пламенем – снаряд с советской самоходки догнал его уже за самым изгибом дороги. Терцев успел увидеть безжизненно повисшую фигуру немца, наполовину вывалившуюся из заднего борта. Голова убитого была перевязана грязным бинтом, выбившиеся из-под повязки длинные светлые волосы трепал ветер. Еще несколько фигурок разметало вокруг грузовика. Кто-то медленно уходил от разбитой машины прямо в поле, ни на что не обращая внимания – видимо, совершенно оглушенный и ошарашенный. Все это мелькнуло за пару секунд – их водитель резко ударил по тормозам так, что пленные кубарем покатились в кузове к задней стенке кабины. «Опель» развернуло поперек дороги. С размаху он протаранил снежный отвал на краю дороги и с гулким стуком наскочил на пень. Брызнули стекла разбитых фар, из-под капота повалили клубы густого пара – пробило радиатор. Поездка была закончена однозначно. Из распахнувшейся правой дверцы вывалился фельдфебель. Быстро оглянувшись по сторонам, заорал что-то в кабину приткнувшемуся грудью к баранке и судорожно сжимавшему ее обеими руками перепуганному водителю, так и замершему в этом положении. Раскиданные по кузову пленные медленно закопошились на своих местах. Терцев оценил обстановку: почти совсем рассвело. Сзади по полю в их сторону бежали немецкие пехотинцы. Но до них было еще метров сто. К тому же накатанную дорогу перекрывал остановившийся по непонятной причине третий грузовик, следовавший за ними, вполне себе с виду целый. Те из гренадеров, кто пытался обойти его по полю, сразу замедляли движения, по колено проваливаясь в снег. А на взгорке прямо над ними раздавались такие родные звуки дизельных моторов – не видимые пока за плотным кустарником, вне всякого сомнения, там маневрировали наши самоходки.
«Пора! – мелькнуло в голове у капитана. – Другого случая может и не быть. Иначе сейчас перестреляют всех на хрен. Не немцы, так свои».
С размаху он хлопнул открытой ладонью в плечо Ветлугина. Тот моментально ответил таким же жестом разведчику в маскхалате. Условный сигнал с быстротой молнии пошел гулять среди пленных по цепочке.
В кошачьем прыжке вылетел из кузова разведчик. Никто не успел и глазом моргнуть, как он уже оказался под ступенькой кабины над поваленным в снег фельдфебелем.
– За борт! – что было сил рявкнул во весь голос капитан. – К лесу!!!
Через секунду он тоже приземлился рядом с разведчиком. И в это же мгновение инстинктивно поморщился от громкого хруста – с отвратительным звуком разведчик отработанным коротким движением, моментально завернув фельдфебелю голову набок, сломал ему шейные позвонки.
– Ты-то как попался?! – несмотря на напряженность момента, сам собой вырвался восхищенный вопрос у Терцева.
– И на старуху бывает проруха, – хищно оскалившись, быстро отозвался солдат в маскхалате. Он явно был в своей стихии.
В мгновение ока расстегнув на поясе у безжизненно обмякшего фельдфебеля кобуру, разведчик вытащил пистолет. Одним слитным скользящим движением взвел оружие и, держа его в вытянутой руке, выстрелил в кабину прямо через плечо капитана. Немец-водитель уронил голову на баранку. Из дырки на виске у него потекла темная струйка крови – водитель так и не успел до конца сообразить, что происходит.
– Валим! – Сунув оружие за пазуху, разведчик бросился в кустарник. Терцев кинулся за ним. Краем глаза успел заметить, как разбегаются от грузовика в сторону перелеска остальные пленные.
– Брось! Отставить! – заорали сзади. – Сержант, это приказ! Брось!
Капитан оглянулся на крик. Перевалив через борт раненого майора, Ветлугин, проваливаясь и заметно отставая от всех, упрямо тащил его на закорках по снежному насту.
– Брось, я сказал! – кричал и отчаянно ругался артиллерист.
Почти добежавший до спасительного леса Терцев остановился и повернул обратно.
