Девушки в службе подслушивания напряглись и заблестели глазами, словно смотрели грандиозный любовный фильм, правда, без изображения. Но на этот раз ничего пикантного не произошло, Джейн отстранила его и, холодно улыбаясь, открыла дверь.
– Джейн, милая, все будет хорошо, мы обязательно будем все вместе: ты, я и Игорь.
– Игорь, уходи, тебе пора! – ее раздражали долгие прощания, когда он топтался у двери, не в силах решить: остаться или уйти.
Когда он ушел, она долго не могла заснуть.
Оперативный Джордж зря время не терял и поставил на слуховой контроль и квартиру главного героя спектакля.
В тот вечер стены сотрясались от ссоры Ирины с сыном, принесшим много двоек в конце четверти, слушать же это было скучно, но, к счастью, после полуночи появился глава семейства, и начался новый акт, исполненный еще большего драматизма.
– Где ты был?! – это рассвирепевшая Ирина.
– Я же тебе говорил, что в Тилбури сейчас зашло много наших судов… что с тобою, Ирочка? – он попытался обнять ее, забыв, что взбешенных тигриц опасно трогать даже за хвост.
– Почти каждый день ты приезжаешь за полночь! Посмотри на свои губы! – она подтолкнула его к зеркалу. – От тебя пахнет. воняет чужой бабой!
Игорь слабо представлял разницу между запахами бабы своей и бабы чужой, тем более что он любил пользоваться хорошим, истинно немецким одеколоном, однако натиск его напугал.
– Ты с ума сошла! Клянусь, что я был на работе.
Не оправдывайся, не обращай внимания, нашептывал внутренний голос, преврати все в шутку, не реагируй, это только заводит.
– Врешь! – она уже вошла в истерику, и скомканный кустик усов под носом дергался, словно рвался в бой. – Врешь! – и в него полетел подсвечник с унылой желтой свечой, он просвистел мимо его уха и угодил прямо в китайскую вазу – она картинно взорвалась, осыпав осколками персидский ковер.
Непопадание в цель и гибель любимой вазы еще больше распалили Ирину, закатив глаза, она схватила большое (но недорогое) блюдо и с силой шмякнула им о пол.
– Ты предатель! – орала она. – Ты и в партийной жизни не участвуешь потому, что пресмыкаешься перед англичанами! Думаешь, если приоделся в полосатый костюм, то стал похож на джентльмена? Как был деревней, так и остался, вместе со своими забуревшими родителями.
– Ради бога, не трогай моих родителей.
– Однажды я плюну на все и расскажу на партбюро всю правду о тебе! И о твоих восторгах по поводу английской демократии, и о том, что ты читаешь Солженицына!
– Я же читаю его в английских газетах, у меня нет его книг. – он не на шутку перепугался. – Ирочка, успокойся, что ты говоришь?
– Уходи! – закричала она. – Я не могу жить с тобой под одной крышей!
И ушла в другую комнату, всхлипывая и путаясь в халате.
Девушки из службы подслушивания были в восторге.
Игорь капнул скотча в стакан с водой, но пить не стал, ночь подкатилась клубком к горлу, и он тихо, неумело заплакал, вздрагивая своим волевым подбородком.
На следующий день МИ-5 тоже не избежал бескровной драмы.
– Ну и дела! – говорил Питер Дженкинс, сжигая грозным взором Джорджа Листера, Джеймса Барри и Вивьена Колина, затаившихся, словно перепуганные хорьки, на своих стульях. – Что же это происходит?! Русский не просто живет с шотландкой, но и имеет от нее сына, причем названного в его честь Игорем, причем этот русский англофил и диссидент, а мы лишь хлопаем ушами и ничего об этом не знаем!
Дженкинс сделал паузу и сбросил свой серый, тонкой шерсти пиджак, остальные траурно молчали.
– Русских тут, как сельдей в бочке, если бы нам увеличили штаты… к тому же он не связан с КГБ… – слабо пикнул Джордж, разорвав тишину.
– Хватит оправданий! – заорал шеф и зачем-то снова надел пиджак. – Перед вашим носом сидит готовый агент, а мы об этом даже не подозреваем. И это при том, что у нас сейчас нет хорошей русской агентуры.
– А Климкин? – вмешался доселе молчавший Барри.
– Что Климкин? – возмутился шеф. – Думаете, если завербовали шофера советского посла, то уже решили все проблемы? Ваш Климкин, кстати, полная тупица, к тому же он даже не может толком уяснить, о чем посол беседует в машине, а что касается его информации о тех, с кем встречается посол, то мы это и так знаем от службы слежки. Я уверен, что Климкин – подстава КГБ!
И Дженкинс презрительно растянул губы в усмешке.
Все грустно смотрели куда-то вниз, на ножки начальственного стола, словно провинившиеся дети. Если уж Климкин подстава, то где же тогда честные люди?
По подставам англичане считали мастерами себя и только себя, и действительно, контрразведка ловко подсовывала резидентуре КГБ своих людей: одни вызывались шпионить добровольно, приходили в посольство и даже предлагали секретные документы, других служба засекала и перевербовывала, и они верно служили, сообщая об интересах советской разведки.
– Что будем делать? – чуть успокоился шеф и сбросил пиджак.
– По-видимому, надо продолжить изучение этого типа. техника, которую мы недавно поставили у него дома, дает неплохие результаты. – осторожно заметил Джордж, боясь напороться на очередную мину.
– Тише едешь, дальше будешь? – язвительно отреагировал шеф. – И так еще несколько лет. А что, собственно, еще мы должны знать о нем? Разве всего того, что мы знаем, мало для его вербовки? Или вы полагаете, что он побежит в посольство и признается, что имеет на стороне ребенка? Его надо немедленно вербовать! – и в подтверждение своих слов Дженкинс стукнул трубкой о стол, пепел фейерверком осыпался на драгоценные сверхсекретные бумаги.
Разговор закончился, прилежные контрразведчики встали и скромно покинули начальственный кабинет.
Ранним воскресным утром по аллеям Ричмонд-парка двигалась симпатичная пара: преисполненный достоинства седовласый джентльмен с сумкой, из которой торчали клюшки для гольфа, одет он был в клетчатый пиджак и никкербокеры, большую и, по-видимому, умную голову покрывала тоже клетчатая кепка. Джентльмен ласково посматривал на молодого человека, по-видимому сына, в пуловере и джинсах, и изредка указывал рукой на лауны, где уже неторопливо расхаживали
