Вскинул голову Рюрик, бросил взгляд на стены.
– Сговорились за моей спиной… – Скрипнул зубами.
– Я тебе всё сказал, что хотел, а ты думай. И думай хорошо. И ещё одно… напоследок. Не мы тебя, а ты нас извести хочешь. Для чего? Думаешь, мы не знаем? Знаем. Думай, брат, хорошо думай. Прощай.
Не подставляя спины, попятился Трувор к своим людям, вскочил на коня и, пришпорив его, рванулся к крепостным стенам. Пока не открылись ворота навстречу, и не пропустили князя внутрь, так и стоял князь новгородский на месте, провожая тяжёлым взглядом своего брата. Потом развернулся, взял коня под уздцы, и медленным шагом пошёл в лагерь.
Дальше я не стал смотреть, пора было спускаться вниз. Синеус уже был рядом с братом, терпеливо ожидая, пока тот спешится. Братья молча переглянулись между собой, обернулись ко мне.
– Пошли в терем, там и поговорим. – Позвал нас за собой Трувор.
Молча прошли до крыльца. Я шёл позади князей, отступив на несколько шагов. Интересно, какие выводы сделал князь из этого разговора?
Прошли в кабинет, притворили двери и расселись за столом.
– Что? – Не вытерпел Синеус.
– Всё так, как мы и думали. Жадность одолела. Ничего видеть и слышать больше не хочет. Пригласил его к нам в гости, как и говорили, но не знаю, не знаю… Воевать, как мне показалось, уже и не очень хочет. Не ожидал Рюрик таких стен увидеть, да и потрепали его по пути сюда знатно. Но, похоже, бояре ему здорово голову замутили. Так что нам остаётся только ждать.
Коротко пересказав весь разговор, Трувор замолчал, давая нам время осмыслить рассказ. Спустя несколько долгих минут тишину нарушил Ладожский князь.
– Выходит, что есть два пути. Или новгородцы продолжат воевать, или будут договариваться о мире?
– Выходит, что так. А ты что молчишь? – Придавил взглядом Трувор.
– А нечего мне сказать. Уточнить только могу. Сейчас расклад такой. Новгородцы войско собрали, обули, одели, вооружили, да ещё наёмников наняли. Припасы на дорогу, да плюс к этому – сама дорога. Всё это больших денег стоит. Прибавьте к этому уже понесённые потери. Каково будет Рюрику, если он вернётся ни с чем домой? Не знаю… Ваш брат, вам виднее.
– Если пойдёт на приступ – потеряет всё. И Новогород, в том числе. Не пойдёт – дружину сохранит и городище. Вот только усидит ли после этого на столе новгородском? Поймут ли его бояре? – Поддержал меня Горивой.
– Гадать не будем. Подождём. Как примут новгородцы решение, так сразу и узнаем. – Подытожил разговор Трувор.
Обедали в напряжённом ожидании – воевать не хотелось никому. А уж тем более князьям с родным-то братом. После обеда я поднялся на стену и попытался послушать разговоры во вражеском лагере. Но ничего не узнал полезного. Разговоры воинов были неинтересны, а князь с боярами находился в своём шатре, и мне ничего не было слышно. Приходилось ждать.
До темноты новостей никаких не было, а вот поздно ночью в лагере новгородцев заметались судорожно факела, долетели до нас тревожные крики, перемежаемые звоном железа. Всю ночь наша дружина простояла в напряжённом ожидании на стенах, вслушиваясь в темноту. А утром, только начало светать, к воротам подскакал Рюрик и вызвал братьев. Пропустив князя в город, дружинники окружили Новгородского князя. Побитая броня, перевязанная правая рука, кровь на щеке. Выглядел Рюрик плохо. А уж если к этому прибавить красные воспалённые глаза и ввалившиеся щёки…
Бросив поводья дружинникам, спрыгнув с коня, поспешил навстречу братьям.
– Половина бояр взбунтовалась, попыталась наёмников на свою сторону переманить, рубили друг друга знатно. Верная мне дружина и бояре стоят в поле под стенами. Варяги домой собираются, но куда пойдут на самом деле – неизвестно. Может, на Ладогу – к тебе, брат. Вчера-то на сборе сказал я, что ты тут. Вот они и знают теперь, что Ладога стоит без князя и без дружины. С ними – остатки переметнувшихся бунтарей. Рубиться дальше с изменниками не стали – надо было остатки своей дружины сохранить. Воевать с вами не хочу. Простите меня, братья. – Склонил голову Рюрик.
– Много их? – Отозвался Синеус.
– Варягов осталось около пяти сотен, да изменников ещё столько же. Это вместе с ранеными. Уходить собираются морем.
– С тобой сколько воинов осталось? – Это уже Трувор.
– Дружины шесть сотен, да ополчение новгородское.
– Как только варяги отойдут, тебе надо домой поспешать изо всех сил. Ополчение доберётся само. Предупреди только, чтобы поселения наши не разоряли по пути назад. Иначе – не дойдут, побьём всех. Наша дружина малая в хвосте идти будет и приглядывать за ними. Порядок у себя дома наведёшь, тогда и поговорим. Если не удастся тебе в Новогороде удержаться – вернёшься сюда. Договорились?
– Договорились, пойду я. – Оглянулся на ворота Рюрик. – Говорил мне Вольг – не лезь к Пскову. Да не послушал я… На бояр смотрел. Прощайте. Не знаю, свидимся ли ещё?
– Свидимся, брат. – Обнялись на прощание князья.
И, уже обращаясь ко мне, Трувор спросил:
– Что делать будем?
– Дай команду скорпионам – вести обстрел варягов, когда будут мимо башен проходить. Стрелки пусть со стен бьют по воинам. Синеус же быстро собирает своих людей, и грузится на мои ладьи. Добросим его до затона – пусть тоже идёт следом за нами. А мы пойдём вдогонку. Будем бить ворога всю дорогу. Думаю – отобьём у них охоту воевать надолго. Если живой кто-то останется…
– Вы что, можете всю реку простреливать? – Удивился не успевший отойти, Рюрик.
– Можем. – Покосился на него Трувор.
– А почему же вы по нам не били?
– Не хотели лишнюю кровь лить. Надеялись, что одумаешься ты.
Опять потупился Рюрик, но ненадолго. Выпрямил голову, сверкнул глазами, посмотрел на наши стены.
– Вразумили боги не нападать. Да вот теперь и не знаю, чем всё закончится. – Задумался на миг. – Жена у меня на сносях. Надо спешить. Прощайте. Вольг там один в Новогороде остался, боюсь – сомнут его бояре.
Развернулся и
