Задумался кузнец. Прямо вижу активный мыслительный процесс, даже сажа с головы посыпалась. Надо помочь бедолаге.
– Давай так. С тебя за обучение инструмент, посильная помощь, если работы в кузне не будет, одежда, обувь и питание мне и моей собаке. Если что понадобится для нашего (специально выделяю это слово) дела – ты сделаешь. Могу тебе помочь по мере своих возможностей. Это пока учить тебя буду. Когда будем работать заказы, всё делим пополам, за вычетом изготовленных изделий.
Опять убеждаюсь, что наши предки нам ничем не уступали по части соображения. Разные эпохи и технологии, а люди – какими были, такими и остались. Сам уже запутался, где оно теперь, моё прошлое, настоящее, будущее? Раньше или сейчас, или потом. Я уже сам стал раньшим.
– А собака-то тут при чём? – довольно спрашивает кузнец.
– Как это при чём? Ты учиться хочешь или предпочитаешь, чтобы я ему пропитание добывал? – так же довольно отвечаю я.
– По рукам. – Хлопает себя по бёдрам и выбивает тучу пыли из штанов Головня.
– По рукам.
– Когда показать место сможешь? – Встаю с бревна, сидеть уже не могу, отсидел всё, что можно и что нельзя.
– Да вот сразу и пойдём. Посмотришь, подойдёт нам такое место или ещё искать нужно будет?
– Пошли, коли не шутишь. – Пытаюсь разработать затёкшие мышцы.
Кузнец через голову снимает толстый кожаный фартук, вешает на прибитую скобу, хлопает себя по одежде, опять вздымая в воздух тучи сажи.
– Ступай следом.
Поворачивает за угол, вижу заросшую крапивой и лопухами тропку. Оказалось, совсем недалеко идти, минут десять – пятнадцать. И, похоже, местные тут глину себе и добывают. Спуск к ручью с обрывистого берега, и берег весь расковырян.
Спускаюсь с обрыва, Головня остаётся стоять – смотрит сверху внимательно.
Подбираю комок глины, разминаю в ладони, смачиваю в воде, опять разминаю. Скатываю колобок и оглядываю залежи. Отличное место! И глина отличная, можно сразу в дело пускать, никаких добавок не надо. Можно тут же и ямы выкопать затворные, и подсушивать сразу же отформованные кирпичи. Навес как раз поместится между склоном оврага и ручьём. А там, за навесом, печь сложу для обжига, чтобы недалеко таскать было. Лесок метрах в ста начинается – вообще хорошо, всё рядом. Будет где дровишки брать.
Машу рукой, подзывая кузнеца.
– Как место, подходит ли? – Вопросительно смотрит мастер.
– Место отличное. Давай наметим, что где у нас будет находиться, и завтра приступим к подготовке, ну или я сам приступлю, если ты шибко занят будешь.
– Занят, не занят, а работать начнём вместе. Хочу сам видеть, что и как делать будешь.
– Так это ещё лучше. Утром поем и сюда приду. Только не знаю я, когда в воинской избе за стол садятся. Проходить мимо буду, загляну к тебе. На завтра нужно пару топоров и лопат приготовить, есть у тебя, или делать нужно будет?
– Для такого дела найду. – Вопросительно смотрит. – Ещё что нужно будет?
– Пока хватит. Оборудуем место, выкопаем ямы и глину готовить будем. Пока глина будет размокать, я тебе рисунки дам. По ним и надо будет сделать дельные вещи. Сделаешь всё по два. Один мне, второй себе оставишь.
Закончив разговор, возвращаемся к кузне. Мелькает мысль зайти и оглядеться, пока мастер молчит. Ловлю эту мысль за хвостик, пока не убежала, и, спросив разрешение, пригнув голову, осторожно захожу внутрь.
Больше всего меня интересует наковальня. Потому что наковальня в кузне всему голова, именно с неё и начинается кузница, а уже потом, на втором месте, идут инструменты. Кто-то скажет, что кузня начинается с кузнеца, а уже потом всё остальное, – и тоже будет прав. Но мне, в данной ситуации, наковальня важнее, ибо потребуется сделать много длинных и тонких пластин. Так что наковальня мне понравилась.
Теперь хорошо было бы чем-нибудь перекусить, о чём и намекаю Головне.
Мастер хмыкает, проходит в закуток, который я даже и не заметил в сумраке кузни, чем-то там гремит и выносит берестяной короб.
Выходим на улицу, присаживаемся на всё то же брёвнышко. Короб мастер ставит перед собой и жестом фокусника откидывает крышку.
Очень мне интересно, как он будет пайку свою делить, вспомнит ли про собаку. Хотя, попробуй про такого не вспомни, вон как слюни висят. Головня делит всё на троих, каждому достаётся кусок лепёшки и шматок варёного мяса. Тут же на бревне режет луковицу на двоих. Откуда-то достаёт глиняную миску и наливает в неё молока из кувшина. С опаской придвигает ближе к собаке.
Боюсь накосячить, поэтому жду, когда мастер первым приступит к еде. Вдруг надо богам кусочек кинуть или ещё что, но тот просто и без затей вгрызается в мясо и запивает лепёшку молоком, предварительно отлив и мне порцайку в глиняную кружку. С большим энтузиазмом следую его примеру, и очень скоро всё хорошее в этой жизни, как всегда, быстро заканчивается. Поспешаю ещё и потому, что моя собака проглотила всё как крокодил за раз и уселась напротив меня заглядывать прямо в душу своими жалостливыми глазами. Может, ещё что дадут? Но тут пайка одному только-только.
– Благодарствую, мастер, за угощение. – Поворачиваюсь к нему. – Где можно кружку ополоснуть?
– Да вон, в кадке вода, потом на полку поставишь.
Быстро ополаскиваю свою кружку и Громову чашку, так как на тропинке появляется какой-то поселянин.
– Пойдём мы, пожалуй. До завтра.
– До завтра, – эхом откликается кузнец.
Пора возвращаться назад в воинскую избу, надо поддерживать старые знакомства и заводить новые. Потому как – всегда пригодится. Да и теперь становится жизненно необходимо научиться хоть немного владеть разными острыми железками. Уж всяко не помешает, потому что время на дворе такое.
Так, не спеша переваривая полученный обед, медленно возвращаюсь к назначенному мне для постоя месту.
Глава 3. Работа, работа…
Домики практически все одинаковые – вокруг заборчики из жердей, символического вида, видимо, обозначают границы владений. Улица чистенькая, мусора и грязи нет, только пыль. Да и где её только нет, везде она проберётся. Под заборами зеленеет трава вперемешку
