Кстати, болты сидели в десятерых, и ещё я ножами двоих упокоил, итого получается двенадцать.
Когда вырезал наконечники стрел, обратил внимание, что стрелы все переломаны, а мои болты целёхоньки. Почистить только и всё.
Спотыкаясь в сгущающихся сумерках и чертыхаясь, набираю дров с верхушек поваленных лесин и развожу костёр прямо на тропе рядом с Мстишей. Теперь нам сторожиться не надо, пусть все нас боятся, вон мы какие страшные – двадцать человек положили и сами целы, некоторые из нас частично, правда. Осталось дойти до ложбины и принести сумки – что-то на харч пробило. Гром впереди показывает дорогу, и вскоре мы грызём зачерствелые лепёшки с мясом. Утром перегоню сюда наших коней, ещё раз более подробно осмотрим место боя, вдруг я пропустил что-то в темноте – хоть луна и светила, но мало ли…
Упакуем трофеи, и домой – надо моего напарника быстрее в поселение везти. Кстати, а кто тут сейчас лечением занимается, что-то я этот вопрос совсем упустил, не до него было. Вот заодно и узнаю.
Ночь пришлось провести на ногах, из Мстиши напарник сейчас никакой, как ещё вчера против троих продержался, пока помощь не подоспела? А если б я не успел? Неизвестно, как могло бы тогда дело повернуться, и кто бы сейчас трофеи собирал. Зря я забросил тренировки с мечом, надо возобновить.
Зато за ночь при свете костра и луны всё рассортировал и разложил по вьюкам. Пересмотрел все перемётные сумы на лошадях, ничего особо ценного, в основном – припасы. Какие-то небогатые разбойники попались. Так что с рассветом я помог своему другу вскарабкаться на коня, привязал всех лошадей друг за другом, и мы длинным караваном двинулись в обратный путь.
Дорогу Мстиша перенёс отлично – сильный мужик, и вечером мы триумфально въехали в ворота нашего поселения. Сбежался народ, подхватили моего раненного напарника и быстро куда-то унесли. Пока я докладывал Изяславу о результатах нашего похода, увели всех коней с поклажей. Хорошо, что всё своё я держу при себе, а то тоже бы утащили. Заметив, что я закрутил головой, десятник меня успокоил. Коней обиходят, трофеи разберут, почистят, вещи отстирают и заштопают. Ничего не пропадёт, здесь такого не бывает, не принято так. А потом будем делить добытое непосильным трудом по чести и совести. На этих, радующих моё измученное сердце словах, мы и распрощались – пора нам с Громом отдохнуть.
Время летит, не успеваешь повернуться. Теперь я зажиточный человек в этом поселении, мне остались четыре лошади, остальных пришлось отдать, чтобы у кузнеца никаких проблем с отъездом не было. Когда теперь сюда кого-нибудь переманят? Также оставляем почти весь инструмент, почти всё трофейное оружие, даже кольчугу и шлем пришлось оставить, но их, честно говоря, совсем не жалко. Хотя, по местным меркам, это целое состояние, но по моим нет – железо дрянь, работа никакая, шлем так вообще – один смех. Но об этом говорить никому не стал. Кузнеца отпустили и хорошо.
С Изяславом накануне долго сидели, искали компромисс. В конечном итоге сговорились полюбовно, к общему удовольствию. Сдаётся мне, что я даже сильно продешевил, но нисколько об этом не жалею. Кузнеца-то я действительно сманиваю, и люди лишаются необходимого мастера. Так что – не жалко, совесть спокойнее будет. А Головня хоть и вольный человек, но тоже уехать хочет по-человечески. А если плотник соберётся переезжать, то пусть сам добирается, а то что-то долго думает. Да и нечем мне за него откупаться.
А Грому за боевые заслуги справили новый ошейник-нагрудник, широкий с металлическими накладками, одновременно закрывающий грудь и лопатки. Получился нагрудник красивым и функциональным, стал мой пёс настоящей боевой собакой. Будет что на бой надеть.
Кирпич ребята наловчились делать не хуже заводского, печи тоже кладут любо-дорого посмотреть. Скоро все заказы закончатся. Трактирщик, зараза, так и не подходит, ну и ладно.
Головня, наконец-то, собрал оставшиеся три арбалета. Решили их делать с такими же плечами, как и у меня – взвести с помощью рычага можно одним движением, усилие требуется небольшое. Бьют, правда, метров на сто, сто пятьдесят, да нам дальше и не нужно, идеальная дальность вообще метров пятьдесят, а если поближе подпустить, то шансов ни у кого нет, даже в броне.
Сделали большой запас болтов, когда уедем, то не скоро сможем работы наладить – пока место подберём, пока построимся… Хорошо, что деньги появились, да и вещами немного оброс. К осени и зиме выправил одёжку хорошую, сапоги да шапки. С плотником вдвоём по моим задумкам сделал себе что-то вроде фургона со съёмным тентом. Двойной пол с тайником делал в одиночку, втайне от всех и уложил туда все свои деньги, лишнее оружие и вещи. Пока есть возможность, надоумил Головню выковать себе кузнечный инструмент, отлить наковаленку и сделать такой же горн. Прежний инструмент весь в поселении остаётся. Даже заготовки для колпака вытяжки и трубы сделали, и всё это спрятали подальше от чужих глаз. Борта в своём фургоне сделал высокими, и из толстых досок. С досками намаялся, пришлось вручную каждую выстругивать. Зато теперь у меня крепость на колёсах, колёса, кстати, тоже сделали раза в полтора больше обычных и шире. Обычных для меня, а для местных эта моя придумка в диковину. У них, в основном, волокуши. Когда всё доделал, Головне так понравилось, что он переделал так же и свою телегу. Кстати, простенькие телеги тут уже есть, хоть и считаются большой редкостью и очень дорогой – из-за колёс. Колёса, кстати, делали из спила бревна подходящей толщины. Я же замудрил со спицами. Интересно, я думал, что телеги гораздо позже появились.
Любава всё это время коптила и вялила мясо да рыбу, готовила припасы в дорогу, собирала узлы да корзины и потихоньку распродавала свою
