Надо было бы нам всех детей собрать в казарме, да и запереть, заколотить двери. И пусть бы там сидели до конца…
Ранеными же оказались два новых дружинника из молодых, стоявшие на боковых стенах, и высунувшиеся из-под навеса посмотреть, как там бой идёт. Любопытные наши…
Попытка обойти нас со стороны леса викингам не удалась.
Рассыпанные десятком мальчишек, под командой Последа, колючие сюрпризы внесли должную сумятицу в ряды врага. А провалившись в несколько ям и напоровшись на острые колья, викинги предпочли отступить, провожаемые густым роем наших стрел и болтов.
– Надо будет вырубить лес и кустарник вокруг крепости, а то ничего не видно вокруг. – Делаю зарубку в памяти.
Будем считать, что варягов мы почти ополовинили. Крепость наша им уже не по зубам, а в поле мы не выйдем – нам и за стенами хорошо сидится. У викингов остаётся два выхода. Или уходить домой несолоно хлебавши, или придумать нам какую-то гадость. Могут лес зажечь, чтобы пламя на стены перекинулось, но до стен от леса шагов тридцать, может и не достать. Поселение пожечь стрелами зажигательными у них тоже не выйдет – основную массу стрелков мы упокоили, вон они лежат. Да и нечему у нас гореть. Всё, что могло загореться – хорошо пролито водой.
Получается, что до ночи на приступ никто не пойдёт. Хорошо это для нас или плохо? Скорее всего, плохо – ночной бой страшен, а у страха, как известно – глаза велики. Да и викинги, как воины, по сравнению с моими – небо и земля. Порвут нас, как тузик грелку. Вот выманить бы их в поле перед стенами, да и пострелять сверху…
Кажется, у меня появилась идея! Подзываю Изяслава и всех десятников. Собираемся все пе́ред главными воро́тами. Пока народ подтягивается, я быстро додумываю свой план. А ведь сработает, должно сработать! Только грамотно всё сделать надо…
А вечером мы сидели в бане, и вместе с Изяславом рассказывали Трувору и Горивою, как нам удалось разбить наголову превосходящие силы варягов. Вспомнив легендарный фильм о лихом рубаке времен Гражданской войны, выложил из Любавиных пирогов план нашего заключительного сражения.
Собрав все оставшиеся плетённые из лозы циновки, наскоро соорудили из них большие прямоугольные щиты с подпорками, за каждым из которых можно было спрятаться нескольким дружинникам.
Всех, кто мог на расстоянии пятидесяти метров попасть в ростовую мишень, расставили на стене, предварительно сняв с них всю броню и наказав сидеть на полу и не высовываться под страхом… Не знаю, каким страхом, но застрожил их Изяслав знатно.
Ещё три десятка добровольцев, все в сборной броне, под моим командованием открыли ворота, и вышли в поле на бой. Почти все были из Плесковских варягов. Вместе с ними, наказав, чтобы держались позади, для количества набрали ещё пару десятков мужичков побоевитее, дав им в руки быстро наделанных из палок какое-то подобие луков.
Ворота оставили открытыми, прикрыли только решётку, да её издалека и не видно. Впрочем, если всё пойдёт по моему плану, то решётка не понадобится.
Построившись в коробочку метрах в тридцати перед воротами, мы быстро установили перед собой щиты из плетёнок и выставили вперёд копья, уйдя в глухую оборону. А на стену отправили женщин во главе с Любавой, наказав дразнить варягов. Вот со стороны и казалось, что в крепости остались одни бабы, а все бойцы вышли в поле показать свою удалую силушку, распалённые внезапно ударившим в голову успехом.
Да ещё и дружинники начали демонстративно снимать трофеи с лежавших рядом с ними убитых, безжалостно кромсая тела мечами.
Вот варяги и не выдержали, не вытерпев такого зрелища и полностью купившись на мою задумку. С рёвом из-за деревьев выплеснулась волна озверевших викингов, и покатилась на нас, перетекая через ловчие ямы, разгоняясь в неудержимую лавину. Через несколько мгновений я дал команду отступать, и мы, прикрывая бездоспешных мужичков, тем же строем начали медленно отступать к воротам. Манёвр наш оказался прикрыт установленными плетёнками. Остановившись перед воротами, сохраняя строй, ощетинились копьями и прикрылись щитами. Мужики просочились через приоткрытую решётку, и мы остались одни. Накатывавшийся на нас вал казался неудержимо монолитным, казалось, прошла целая вечность, пока, наконец, сверху не прозвучала долгожданная и спасительная команда Изяслава. Небо над нами наполнилось стремительными росчерками поющих смерть стрел, и вал распался, захлебнулся и дрогнул. Замерев, смотрели мы, как перед нами вырастает поле из поверженных тел.
Тут из леса вынырнул ещё один отряд.
И только оглушительный рёв Изяслава над головой:
– Князь, князь с нами! Не стрелять! – Заставил опомниться и узнать в набегающих воинах княжеских дружинников…
Впрочем, бить уже было некого, если только добить подранков – задумка сработала полностью. Ещё успел крикнуть, чтобы брали пленных, а то набросились добивать с понятной злостью. А сам остался стоять у стены, поджидая Трувора. За спиной заскрипела решётка, выскочил Изяслав и бросился ко мне. Обхватил за плечи и затряс возбуждённо:
– Купились! Сработала твоя задумка, боярин!
А тут и Трувор подъехал, и Горивой, и ещё кто-то, и все тарабанили меня по спине и плечам. Из ворот начал выплёскиваться бурлящий поток, люди радовались, возбуждённо кричали, а впереди лежало поле из мёртвых тел, между которыми деловито ходили дружинники Изяслава и Трувора. Ещё успел приказать собрать вокруг крепости разбросанный чеснок, как толпа радостных горожан затащила нас через ворота в поселение, где мне пришлось срочно прятаться в своём тереме, сославшись на прямо смертельную усталость, оставив разговаривать с народом Трувора и Яровита.
Дождавшись, когда схлынет эйфория от победы и народ немного успокоится, присоединился к князю.
На поляне перед воротами спешно засыпались ямы. Все трофеи уже успели разложить по кучам, а тела, не мудрствуя лукаво, посбрасывали в воду. Может, это и правильно – время такое, народ тут проще. Надо будет Изяславу наказать, чтобы отправил потом дружинников берега проверить, как бы не застрял никто в камышах да корягах. Пусть к себе домой плывут.
Напомнил о ямах в лесу, но ими уже занимается ватага Последа. Заодно и
