– Оружие у всех тупое? – уточнил Евпатий, кивнув после первого ответа Лютобора. – Даже у именитых ратников?
– А то как же, – подтвердил Лютобор, вовсе останавливаясь, – всех вооружил тупым оружием, чтобы не поранили друг друга раньше времени. Дури-то у всех хоть отбавляй.
– И то верно, – усмехнулся Коловрат. – Ну, давай, с богом. А я отсюда погляжу.
А пока Лютобор шагал вниз к своему коню, коего держал под уздцы молодой конюх у подножия холма, Евпатий рассматривал выстроенные подле Рязани войска новобранцев. Великое множество ратников, облаченных в доспехи, в алых плащах, со щитами и копьями, представляли собой великолепное зрелище, радовавшее глаз любого полководца. Это была уже не простая сшибка нескольких сотен ратников. Здесь он отрабатывал, пусть и с не самыми опытными воинами, настоящее сражение, ибо две тысячи всадников – это вполне приличная сила, с которой можно ходить на войну. У некоторых русских княжеств поменьше, что не могли выставить большую армию, отряд в две тысячи копий уже считался армией на законных основаниях.
Наконец, Лютобор спустился вниз. Надел поданный слугой шлем и запрыгнул в седло своего коня. Выехав на середину строя, он вынул меч из ножен, а затем повернулся в сторону холма, словно ожидая от Евпатия условленного знака.
И потомок донских казаков махнул рукой, посылая в бой войска. Однако, стоя на холме возле алого шатра и возвышаясь над своей армией, Евпатий ощутил себя в эту минуту не русским князем, а каким-то татарским ханом, которые не имели обыкновения скакать с мечом в гущу схватки, а наблюдали за ней свысока, с какого-нибудь холма. Вот прямо как сейчас Коловрат. На мгновение, когда, повинуясь его жесту, две тысячи всадников рванулись навстречу друг другу, ему даже стало совестно. Но затем он взял себя в руки, успокоив рассуждениями о том, что про татарских ханов здесь еще толком никто не слышал и уж точно не видел, как они воюют. Так что можно не изводить себя глупыми сомнениями, а заняться отработкой новой для русской армии тактики на том простом основании, что полезным может быть все, что поможет победить более многочисленного врага. А если у кого это и вызовет вопросы, на то ему наплевать. Главное победа.
Сражение прошло именно так, как он и рассчитал. Даже немного разочаровав новоявленного полководца. Сначала две лавины людских тел сшиблись по всему фронту, поломав немало копий, а затем схватились за клинки, от души осыпая противника ударами тупых мечей. Так продолжалось некоторое время, пока напор не ослабевал с обеих сторон. Но вскоре одна армия стала продавливать другую. И не где-нибудь, а именно в центре, потому что у второй центр был заметно слабее флангов. Почуяв слабину противника, первая армада продолжала напирать со всей дури, опьяненная близким успехом, и оттеснила своего противника почти к самому лесу. Но здесь положение быстро изменилось. Увлекшись атакой, тысяча воинов под командой храброго Гордияна упустила момент, когда фланги противника оказались далеко в тылу, и молниеносным движением конной массы замкнули кольцо окружения. Порядки нападавших быстро смешались, потеряв направление главного удара. Сражение длилось еще битый час – все-таки в нем участвовали русичи, которые не привыкли сдаваться противнику и стояли до конца, но Лютобор уже не упустил победу. Постепенно его ратники загнали к оврагу у стен Рязани и «добили» всех своих противников, сами «потеряв» не более четверти людей.
– Да, – глубокомысленно изрек Евпатий, глядя, какие плоды приносила раз за разом эта обманная тактика ложного отступления при столкновении с тактикой открытого прямого удара русской конницы, рассчитанного на силу и удаль воинов. – Все-таки хитрость степных азиатов кое-чего стоит. Не зря эти подлецы уже полмира захватили. Меч в соломе вязнет.
– О чем это ты, Евпатий Львович, – недопонял его Ратиша, наблюдавший как остатки «первой армии» были сброшены в овраг, а кое-кто послетал с коней, едва не поломав себе шею.
– Я говорю, что храбрость без гибкости с таким противником, как татары, нам дорого обойдется, если не научиться одолевать их тем же, – терпеливо пояснил он, – не всегда мощный удар в лоб означает победу. Татары – они как болото, сколько его ни бей прямо, только увязнешь. Надо из этого урок извлечь на будущее.
Он повернулся к Ратише и хлопнул его по плечу.
– Верно я говорю?
– Похоже, верно, Евпатий Львович, – кивнул, поразмыслив чуток над его словами, бывалый воин, но вдруг с небольшим прищуром посмотрел на своего хозяина. – С татарами я в открытом бою еще не встречался. Наверное, их так же бить надо, как они всех бьют, или еще какую хитрость выдумать. Я вот одного только не пойму. Дозволь спросить, Евпатий Львович, а откуда тебе их маневр ведом? Неужто встречаться доводилось?
В этот момент перед глазами Евпатия вдруг очень ярко, будто это было вчера, всплыла из прошлой жизни картина убийства его семьи: плавающие в крови тела матери и сестер, над которыми надругались, обрубленные руки брата и обгорелый труп отца с иссеченным лицом. А также шашка, торчавшая из вспоротого живота в назидание.
– Приходилось, – туманно ответил боярин, моргнув, – очень давно.
Ратиша смерил странным взглядом своего хозяина и кивнул, будто понял, о чем тот говорил. И больше вопросов не задавал.
Евпатий, насмотревшись на конную сшибку вдоволь, спустился вниз, где отдал несколько кратких приказаний Лютобору, потиравшему ушибленное в учебном бою плечо. А покончив с этим, вновь кликнул Ратишу, поманив его пальцем:
– Поехали домой, на сегодня здесь дела кончили.
Взобравшись на коней, некоторое время они молча ехали шагом. Боярин размышляя о чем-то своем, а Ратиша из уважения не нарушая покой хозяина, который обдумывал государственные дела. Остальные охранники поотстали шагов на десять от них. Затем, уже за городской стеной, поравнявшись с Борисоглебским собором, Коловрат неожиданно вдруг спросил:
– Ты уже отправил нужного человека в свой замшелый и бескрайний бор, что вниз по Оке?
– Как и приказывал, Евпатий Львович, – кивнул бывалый ратник. – Большак и Бушуй уж на рассвете туда ускакали.
– Предупредил, чтоб все было тайно? – уточнил, переходя на шепот боярин. – Чтоб ни одна собака раньше времени не прознала про мой замысел.
– Большак не из болтливых будет, – успокоил его Ратиша, – все сделает как надо. Не беспокойся, боярин.
– Наберет, думаешь, несколько сотен? – не унимался Коловрат, которого это предприятие, похоже, действительно беспокоило. – Может, и нам туда с утреца съездить, проверить, как дела идут. Ты ведь дорогу ведаешь?
– Ведаю, Евпатий Львович, только рановато завтра ехать, – ответил Ратиша и напомнил: – Ты на все седмицу давал, вот дней через пять и стоит ждать гонца. Я Большака предупредил на сей счет, он тянуть не будет. А у тебя, я полагаю, и другие
