– Этак они меня как зайца пристрелят, – пробормотал Евпатий, отбрасывая один меч и подхватывая свободной рукой татарский щит, – точно моей смерти ищут. Видать, зарубил кого-то из их воевод.
Он еще раз попытался высунуть голову, бросив взгляд в сторону своих обидчиков – в этот раз стрела ударил его прямо по шлему, отскочив в сторону. К счастью, ремешок был сделан на совесть и шлем крепко сидел на голове. Воевода не пострадал, нырнув обратно. За то мгновение, что он осматривал окрестности, Евпатий успел заметить, что трое лучников уже скачут в его сторону, на ходу посылая стрелы и не давая высунуться из-за укрытия. Стреляли только двое, а третий выхватил аркан, притороченный к седлу, явно намереваясь спеленать опасного русского витязя, натворившего столько дел в одиночку.
Расстояние между ним и угрозой стремительно сокращалось. Коловрат понимал, что битву на мечах с тремя противниками он выдержал и одолел всех, но вот супротив трех лучников шансов у него никаких. Он оглянулся вокруг еще раз и вдруг заметил отряд под командой Ратиши, что скакал уже в его сторону, татарам наперерез, расправившись наконец со своими противниками. И хоть был он еще далеко – татары будут здесь раньше, – но шансы выжить у отбившегося в пылу схватки от своих воеводы возросли. На душе у Евпатия потеплело, а в голове завертелись полезные для боя мысли.
– Ну, скачите, ребятушки, побыстрее, – проговорил он, глядя на колыхавшиеся вдали плащи русских всадников, – а я уж тут сам разберусь. Авось, продержусь до вашего подхода.
Но на размышления у него было лишь несколько мгновений. Он еще раз бросил взгляд на мертвого татарского всадника, заметив на его поясе кинжал, колчан со стрелами и лук, зажатый в руке. А чуть в стороне лежало оброненное копье. Решение пришло быстро. Копье, конечно, летит медленнее стрелы, но зато бьет мощнее. А на близком расстоянии это как раз то, что нужно. Евпатий воткнул меч в ножны, рядом засунул еще один острый кинжал, позаимствованный у татарина, и подтянул к себе копье. Перехватил покрепче и, когда услышал приглушенный снегом стук копыт уже совсем близко, вдруг резко встал во весь рост, прикрывшись щитом.
Две стрелы мгновенно вонзились в щит и застряли в нем, пробив деревянное основание насквозь. У Евпатия было не больше одного вздоха. Он отбросил щит и метнул копье в ближайшего лучника, до которого было с десяток шагов. Тот уже выхватил новую стрелу, но приладить ее не успел. Копье пробило его панцирь насквозь и свалило с коня. Второй лучник оказался менее расторопным и был уверен, что они уже почти загнали русского в угол. Он еще не знал, на что способен загнанный в угол русский медведь. Татарин едва потянулся за новой стрелой из колчана. И еще самодовольно улыбался, предвкушая расправу, когда кинжал, брошенный воеводой, пробил ему горло, заставив захлебнуться собственной кровью.
Зато последний всадник, державший свободной в руке аркан, проявил должную прыть. Пока воевода у него на глазах расправлялся с двумя его соплеменниками, этот татарин почти доскакал до мертвой лошади, за которой прятался Коловрат. Неуловимым движением всадник швырнул в него аркан, который со свистом преодолел короткое расстояние и обмотался вокруг руки, уже державшей меч. Затем татарин резко развернул коня и поскакал назад, а Евпатий, буквально сдернутый со своего места, перелетел через труп лошади, выронил меч и потащился по снегу на аркане сзади за конным татарином, увлекаемый в стан врага. Как ни матерился Коловрат, отбивая себе бока на кочках, как ни извивался, но поделать ничего не мог. Его волокли в плен прямо под носом у своих.
К счастью, Ратиша был уже рядом. Меткая стрела вошла в бок, а вторая пробила шею обидчику воеводы, и тот рухнул под ноги остановившемуся внезапно коню. На всякий случай прискакавший ратник подхватил его под уздцы. А второй, соскочив с коня, помог подняться воеводе.
– Жив, Евпатий Львович? – раздался знакомый голос откуда-то сверху, пока изрядно помятый воевода поднимался и отряхивал от снега лицо и доспехи. Шлем по-прежнему крепко сидел на его голове и уберег ее от ударов о камни.
– Жив покуда, – кивнул Коловрат, – спасибо доспехам, а то не сосчитать мне ребер. И тебе, Ратиша, благодарность. Уволокли бы меня сейчас как последнего барана в плен, а может, и кончили бы сразу, не подоспей ты вовремя.
– Коня воеводе! – зычно крикнул Ратиша.
А когда Евпатий, сдержав стон, вскарабкался в седло подведенного коня, – как оказалось, одного из тех татарских коней, с хозяевами которых он только что покончил, – то заметил, что воздух уже начал сереть. Кто-то из ратников подал ему оброненный меч.
– Поспешать надо, – заметил Коловрат, озираясь вокруг. – День зимний короток, а вечер быстро наступит. Утекут татаре за подмогой, коли не порубим всех. Или новые подоспеют.
– Не утекут, Евпатий Львович, – уверенно заявил ему Ратиша, указывая на оконечность мыса, – там бой кончится скоро, почти всех добили. Арбалетчики Бушуевы молодцы, не дали татарам прорваться вверх по реке, хотя те и пытались отчаянно. Половина из наших арбалетчиков, правда, полегла. Да и конных ратников тоже полегло немало. Зато захватили мои воины предводителя ихнего, здоровый такой, помнишь? А там…
Ратиша повернулся в другую сторону, где сливались два притока Воронежа.
– …еще идет отчаянная драка, больше там оказалось татар, чем наших. Но все одно отсекли их от пути назад, и наша сила ломит. Хотя подмогнуть бы им надобно. Не ровен час, и правда подойти может новый отряд.
– Подмогнуть, говоришь, – призадумался воевода, посмотрев на край уже тонувшего в потемках мыса, где звон мечей и сабель уже почти стихал, – это можно. Собирай своих. Только вначале приведи-ка мне этого татарского предводителя. И толмача давай сюда.
– Сделаем, Евпатий Львович, – кивнул Ратиша и кликнул своих помощников.
Раздался призывный звук рога, и скоро у кромки леса, где находился Коловрат с Ратишей, собрался почти весь засадный полк. Вернее, те из русичей, что остались в живых от первого и второго отряда, изрубившего в куски половину колонны татар, коих, по мнению воеводы, пошло на прорыв не менее пяти тысяч. Многие из ратников были ранены, но все, кто еще способен был держаться в седлах, сидели в них, дожидаясь приказа воеводы, ибо драка была еще не кончена. Евпатий и сам в напряжении взирал на сечу, что шла в отдалении у слияния двух речушек. Он уже отправил туда несколько сотен всадников на подмогу сражавшимся, чтобы надежно перекрыть татарам путь к отступлению, но вместе с остальными оставался пока на месте, решив переговорить по душам с пленным татарским
