— Знаю, все знаю, — перебил тот. — Ежу понятно, что ты ни в чем не виноват. Это мы виноваты, вишь ты, совсем чуть-чуть не успели… По следам ведь шли за гнидами, а оно вона как вышло… Всего каких-то полчаса и не хватило…
Андрей вспомнил вторую волну стрельбы и криков, вскипевших в захваченном уже селе в тот момент, когда он только бросился тушить горящий дом. Видимо тогда и ударил по мусульманам подоспевший сербский отряд.
— Ты на Русалку не злись. Она же хоть и своя парнишка, а все одно баба… А бабы они такие, они виноватых не ищут, а назначают… Прям как начальники в армии… Безголовые, что одни, что другие, что поделаешь…
— Какую Русалку? — удивленно переспросил Андрей.
— Как какую Русалку? А, ты не знаешь! Да это ж Милица, позывной ее. Мы уж привыкли меж собой по позывным. Я, к примеру, Казак, она — Русалка… Вот так…
— А вы вообще кто? — набравшись смелости, спросил Андрей, заглядывая бородачу в лицо.
— Мы-то? Мы, брат, четники… Интервентный взвод, четы Орича, вот мы кто.
— Как это интервентный? — переспросил Андрей, только теперь замечая на рукаве пятнистой куртки Мыколы знакомую нашивку «За краля и отжбину».
— Интервентный, значит ударный, штурмовой, — обстоятельно пояснил казак. — Ну, а теперь ты рассказывай, сам-то кто таков будешь?
— Я аспирант, историк, жил здесь в Купресе, собирал материал для диссертации, — смущенно потупившись, произнес Андрей.
— О как, — удивился Мыкола. — Ученый, значитца. Чего только не бывает! А здесь какими судьбами?
— Ну это… В Купресе… Когда хорваты напали…
Сбиваясь и не зная как покороче описать свои приключения начал Андрей, но Мыкола лишь устало махнул рукой, понятно, мол, можешь дальше не продолжать.
— Паспорт-то сберег? При себе…
— Паспорт, паспорт, да… При себе…
— Ну тогда вот что, малый, здесь тебе ловить нечего. Собирайся, поедешь с нами в Доньи Вакуф, а там найдем способ тебя в Пале отправить. Оттуда уже до Белграда доберешься, там посольство… Поможем уж так и быть земляку. Ну чего замолк? Али не рад?
— Рад, — натужно выдавил из себя Андрей, а потом, собравшись с духом, выпалил: — А можно я с вами останусь?
— То есть как это с нами? — опешил бородач.
— Ну в этом вашем взводе интервентов…
— В интервентном взводе, — механически поправил его запорожец. — Можно, наверное, чего бы нет… Мы подмоге завсегда рады. Приедем в Доньи Вакуф приявишься, как положено и милости просим… Вот только, ты подумай хорошо, паря, мы же не просто так форму носим, мы здесь воюем. Воюем не за бабки, а за свободу братьев-славян, сечешь?
— Я тоже буду, — решительно заявил Андрей, стараясь, чтобы голос звучал как можно мужественнее и убедительнее.
— Что тоже буду? — передразнил его Мыкола. — Смотри, пионер, тут совсем не «Зарница», тут все всерьез…
— Я понимаю…
— Понимаю, когда вынимаю…, — все так же скептически проворчал запорожец. — Ладно, все равно, хотел тебя с собой забирать. До Доньи Вакуфа доедем, если не передумаешь, останешься…
— Спасибо, — с чувством выдохнул Андрей.
— Нашел за что благодарить, дурик…
— А еще, можно спросить, — он отчаянно краснел, но, собрав все свое мужество, все же продолжил. — А Милица, то есть я хотел сказать Русалка, она тоже в вашем взводе? Вместе с вами, да?
— Русалка-то… — начал было Мыкола, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на замершего в ожидании ответа аспиранта сверху вниз. — Вон оно что… А я-то думаю… Ну да мое дело сторона… Сами дрочитеся, мэне это по сараю…
— Так что? — не отставал Андрей.
— Та ничего… В нашем взводе она, в нашем… Вот только ежели ты из-за бабы, даже из-за такой, как наша Русалка под пули лезть собрался, то ты, паря, трижды дурень, извини уже за прямоту…
— Ну и пусть, пусть дурень! — невольно расплываясь в улыбке, согласился Андрей.
— Но смотри мне, паря, — внезапно построжал Мыкола. — Русалка, она, как бы тебе объяснить? Она девка особенная, не такая, как ваши москальские вертихвостки… Короче, обидишь ее, не так как сейчас, а коли в натуре виноват будешь, лично яйца вырву и сожрать заставлю, понял ли?
— Понял, — серьезно ответил Андрей. — Только зря грозите, я ее не обижу…
Джокер-два, Петрович
Вечер неумолимо катился в ночь, последние лучи заходящего солнца нежным багрянцем окрашивали радужную пленку чудом уцелевшего оконного стекла в разграбленном доме сегодня служившим им базой. «Шимпанзята» расположились рядом в таких же разоренных полуразвалившихся, а кое-где и обгоревших халупах, славно повеселились доблестные хорватские витязи при взятии местечка, ничего не скажешь. И словно в наказание за эту неуемную тягу к погромам и разрушению их оставили гнить здесь в ожидании какого-то сногсшибательного рейда по вражьим тылам, который высшее командование еще только планировало. «Вот и живите теперь в домах с выбитыми окнами и дверями, уроды! — зло прокомментировал возникшую ситуацию Дракула. — И на хрена, спрашивается было учинять такой разгром?» Комментариями угрюмый волгоградец не ограничился, он вообще всегда больше делал, чем говорил, этому же принципу последовал и сейчас, ничтоже сумняшеся самовольно захватив наиболее сохранившийся после штурма и последующего грабежа дом. При этом ему пришлось пинками и автоматными очередями поверх голов выставить из здания уже прицелившихся устроить там собственную резиденцию батальонных тыловиков. Те, как водится испокон веков, бросились жаловаться старшим начальникам, но комбат, не раз видевший джокеров в бою и натурально не желавший ссорится с крутой спецгруппой подчиненной лично командиру бригады, в ответ на их гневные тирады лишь разводил руками и горестно вздыхал, исподтишка злорадно улыбаясь в усы. Отчаявшиеся добиться правды тыловики, в конце концов, смирились, а в честно отвоеванном доме с относительным конечно, но все же комфортом, разместились трое русских наемников.
Они уже неделю изнывали от скуки и безделья. Отоспались в первые двое суток, ракия быстро опротивела, да кроме Петровича ее особо никто и не пил, проводить занятия по боевой подготовке с «шимпанзятами» тоже скоро наскучило, все мелкие солдатские заботы и развлечения вроде чистки и смазки оружия и починки и подгонки снаряжения были давно переделаны. Потянулись длинные наполненные томительным ничегонеделанием дни. Очередной из них сейчас умирал
