Анита вернулась в клинику. Теперь она уже не в состоянии запомнить несколько слов, нарисовать часы или пятиугольник. Со временем я перестала просить ее делать это.
Осталась ли она тем же человеком, каким была раньше? Осталась ли она вообще человеком и личностью к концу своего пути? Я верю, что ее цельность простирается далеко за пределы точности воспоминаний, беглости речи или ловкости движений. Далеко за пределы аномальных белков, скопившихся в ее мозге, далеко за пределы ежедневно разрушающихся нервных клеток. Нельзя отрицать деменцию и ее неуклонное, до самой смерти, прогрессирование. Нельзя отрицать воздействие деменции на Аниту и членов ее семьи. Но мы не можем допустить и мысли о том, что деменция похищает человека полностью. Надо продолжать видеть ее. Анита присутствовала в этом мире до тех пор, пока была жива.
Я вспоминаю ее всякий раз, когда возвращаюсь в Ирландию, иду вдоль Балскадденского залива и трамвайных путей. Иду к тому месту, где она потерялась, но была снова найдена.
Глава 2
Честные лжецы
Чарли страдал сильным истощением – кахексией. Мышцы его атрофировались, тело дрожало при малейшем напряжении, синие вены выпирали из-под прозрачной кожи. У Чарли были ярко-красные ладони, ногти обрамлены желтым ободком. Предплечья были покрыты сочащимися расчесами.
«Вчера все изменилось», – говорит он мне. Вчера он уволил своего дворецкого Гарри. «Двенадцать лет безупречной службы, и вот на тебе! Гарри украл трактор и поехал на нем по главной улице. Может быть, все дело в кризисе, который сказался на каждом из нас? Как вы думаете, доктор? Ох уж эти ирландские политики».
Примерно за полчаса до того, как я приехала, Чарли покидал госпиталь, чтобы посетить благотворительный детский приют и вручить призы участникам забега с яйцами в ложках. Призы получили даже те, кто пришел последним. Потом Чарли поупражнялся на розовом батуте. Нет, батут был фиолетовым. Да, да, определенно, фиолетовым.
Я приложила стетоскоп к груди Чарли и, одновременно, прощупала его пульс. Пульс был неровный и слабый. На верхней части туловища видны, словно расползшиеся паучки, сосудистые звездочки. Каждая такая звездочка – это расширенный кровеносный сосуд, а от него, как ножки паучка, расходятся несколько более мелких сосудиков. Эти звездочки свидетельствуют о поражении печени. Я попросила Чарли посмотреть направо, а потом быстро перевести взгляд влево. Зрачки хаотично задергались. Такое нарушение называют нистагмом. Значит, поражен и головной мозг.
Флакон спиртового геля, стоящий у стены, был пуст.
Через несколько минут Чарли надо было идти на заседание совета директоров, но «было очень приятно повидаться с вами, доктор».
Чарли неопрятен, волосы его неряшливо растрепаны. Он до приторности вежлив и очень дружелюбен, и, кроме того, в течение последних двадцати лет ежедневно выпивает одну-две бутылки водки. Он кочевал между приютами для бездомных, полицейскими участками разных районов Дублина и нашим госпиталем. Чарли знали все.
У него не было дворецкого. Ни тогда, ни раньше. Ему не надо было идти на заседание совета директоров. Единственным его вчерашним путешествием был спуск на первый этаж в отделение ультразвуковой диагностики, где ему сделали УЗИ печени. Не было также никаких трамплинов и бега с яйцами в ложках.
Но это не ложь. Не настоящая ложь. Чарли не желал никого обмануть.
Это были конфабуляции.
Термином «конфабуляция» обозначают ложные воспоминания, которые возникают (непреднамеренно) вместо забытых деталей на фоне тех или иных неврологических расстройств – инсультов, инфекционных поражений головного мозга, черепно-мозговых травм или заболевания, известного под названием Корсаковского синдрома. Именно этой болезнью и страдал Чарли.
Сначала Чарли страдал энцефалопатией Вернике, синдромом, обусловленным дефицитом тиамина (одного из витаминов группы B). Этот синдром чаще встречается при алкоголизме, но его наблюдают также и при других заболеваниях, связанных с плохим питанием: нервная анорексия, возобновление питания после длительного голодания, заболевания желудочно-кишечного тракта. У Чарли были классические признаки энцефалопатии Вернике: дезориентация, пошатывание при ходьбе и нарушения движений глаз.
Без заместительной терапии тиамином 20 процентов больных умирают. При отсутствии лечения у 85 процентов больных развивается Корсаковский психоз – тяжелая амнезия с конфабуляциями.
Такой пациент, рассказывающий самые неправдоподобные истории, не в состоянии помнить, что он не в состоянии помнить.[5]
Больные буквально фабрикуют конфабуляции. Иногда они ограничиваются легким приукрашиванием и преувеличениями. Однако в некоторых случаях конфабуляции представляют собой причудливые и развернутые истории, лишенные каких-либо мотивов.
Медицинская литература пестрит историями болезни таких пациентов: больные убеждены, что они космические пираты, что они были личными пилотами Саддама Хусейна, что они спасали тонущих детей. Один пациент утверждал, что на него был осуществлен воздушный налет, когда он спускался в люк подводной лодки. Другой говорил, что только что обсуждал строительство дома с тогдашним премьер-министром Гарольдом Вильсоном.
Русский психиатр и невролог Сергей Корсаков впервые описал такую больную в 1889 году:
«Рассказывая о своем прошлом, больная немедленно начинала путать события и вводила в рассказ о каком-то определенном событии фрагменты из другого события и из другого периода… рассказывая о поездке в Финляндию, предпринятой незадолго перед заболеванием, и подробно описывая мелкие детали, больная вставила в рассказ свои воспоминания о поездке в Крым, и из ее рассказа следовало, что финны едят только баранину, а населяют Финляндию татары».
Конфабуляции наблюдаются, главным образом, при заболеваниях, затрагивающих переднюю часть мозга – при корсаковском синдроме, травмах лобной доли, аневризме передней коммуникантной артерии. Возьмем для примера случай шестидесятисемилетней женщины с гидроцефалией. Это будет классический пример конфабуляций – честной лжи. Когда она пришла в себя после наркоза (женщине выполнили операцию шунтирования для устранения гидроцефалии) эта лживость исчезла. Операция, на которую решились врачи, привела к восстановлению связей гиппокампа с остальными частями мозга. Конфабуляции исчезли, и это был несомненный успех нейрохирургов.
Может ли понимание механизмов возникновения конфабуляций у таких больных с повреждениями мозга помочь нам лучше понять другие формы ложных воспоминаний, которые встречаются в обыденной жизни намного чаще? Возможно, тогда мы сможем понять суть неточностей, которые всплывают, когда мы вспоминаем о давно прошедших событиях или непоследовательности, часто характерной для историй, которые мы рассказываем. У вас или у меня истории могут отличаться от историй, которые рассказывает Чарли, но механизмы припоминания у нас одинаковы.
Собаки и сомнения
Конфабуляторы будут упрямо настаивать на том, что им надо идти на мнимую деловую встречу или на собеседование, потому что не могут отказаться от планов, которые давным-давно потеряли всякую актуальность. Это позволяет предполагать, что такие пациенты, как Чарли, не в состоянии расположить припоминания в должной временной последовательности – хронологическая путаница приводит к тому, что прошлые воспоминания плавают в настоящем, хотя в
