Сумка для ноута темно-коричневого цвета, кожа под крокодиловую оформлена, специальным тиснением. Кармашки и впереди и с тыльной стороны. Основной раздел, куда и пакуется ноут, закрывается на две молнии, с расходом в противоположные стороны, а посередине имеется центральный номерной, наборный замок.
Туда кидаем всю наличку, волыну с наплечной кобурой и запасной обоймой и мешочек с остатками золота.
Себе я уже выбрал цепочку и теперь она вместе с крестом у меня на груди примостилась. Перстенёк даже себе отобрал с чёрным камнем. Простой, неказистый, но мой повысившийся статус показывает. Не каждый парнишка решится на себя столько рыжья навесить.
Но продолжаем провокации. Все разборки начнутся по приезду в Комсомольск, а пока надо попривыкнуть к этим цацкам из жёлтого металла.
Портмоне себе выбрал самое, на мой взгляд, удобное. И кармашки для карточек имеются, и бумажник с отделением под мелочь, и даже раздел для паспорта, который мне надо будет получать уже в следующем году. А пока, где-то дома припрятан мой загранпаспорт, если, конечно, и его мои родственнички не прихватили.
В сумку для ноута припрятал и трофейные телефоны. Но это пока. Уж чего-чего, а подарок жены моему сыну я на эти гаджеты менять не буду, но вот избавиться от них надо, и я уже придумал, как это сделать, тем более, один я уже умудрился подарить, получив за эти подарки…
Сладкая истома прошлась по телу. «Огурец» на такие провокационные мысли весьма прогнозируемо отреагировал.
Успокаиваемся!
Вещи — кроссы, джинсы от Щербатого, новые футболки, прячем в саквояж. Саквояж выдержан в той же цветовой гамме, как и сумка для ноута, но вот по размерам впечатление произвел. Если постараться, то в этот саквояж я всю свою одежду, включая зимнюю, помещу. Надо только вакуумные пакеты для хранения одежды прикупить. Так и место сохраняется, и упаковывать свои пожитки будет легче.
Пачка пятитысячных заныкана в сумку, в один их кармашков, что под замком. Это, на сегодня, мои основные оперативные финансовые активы. Когда я ещё смогу спокойно с карточки деньги снять, а тут у меня всё под рукой! Мало ли, что ещё прикупить понадобится?
А не позвонить ли мне Карловичу?
Посещала тут меня одна мысля…
Сказано — сделано.
— У телефона! — Карлович никогда по телефону первым не здоровается.
Или это он только со мной позволяет так себя вести?
— Это я! — произнёс я.
— Это я уже понял. Чего хотел?!
Не выспался, что ли?
— Дядя Кеша, — решил я пойти на обострение, — я бы хотел уточнить один момент. — Говорю уверенно я.
«Дядя Кеша» для него, видно, как красная тряпка для быка, но со мной он сдержался, тем более, я его так впервые назвал, и вообще, он первым начал!
— Говори, но покороче. У меня мало времени. Саню я с тобой отправляю, но с тобой возиться ему будет некогда. С директором там, вроде, всё оговорено, тем более, я сам ей хотел скоро звонить.
Я обрадовался. Значит, успел.
— Я как раз по этому поводу и хотел вас побеспокоить, дядя… — но закончить фразу мне не дали.
— Ещё раз дядей назовёшь — уши оторву! — хмыкнул он в трубку.
— А Кешей, значит, можно?! — смеясь, уточняю я.
Он в ответ тоже смеётся.
— Короче, племянничек, чего хотел?
Я перевожу дух. Похоже, первый раунд общения остался за мной.
— Вы ведь за меня этому интернату деньги платить будете? — задаю я, интересующий меня больше всего вопрос.
— Твой отчим и его друг были выпускниками и воспитанниками этого детского дома. Шестьсот тысяч в год в качестве помощи, по полтиннику в месяц побратимы платили, и так по мелочи помогали. С ремонтом, например, из коммерсов помощь спонсорскую выбивали, стройматериалы по дешёвке находили. В общем, своей альма-матер они платили, как могли. И за тебя шеф сказал решить вопрос с выплатой.
— Вот о ней я бы и хотел поговорить.
— И чего ты хочешь? — уточняет он.
Он сам видно заинтересовался, что же мне очередной раз в голову пришло?
— Я тут подумал, — со вздохом говорю я, — мне ведь в детдоме может стать скучно…
— Чё?! — не понимает ход моих мыслей старый еврей.
— Я, зная себя, обязательно что-нибудь замучу, естественно, в рамках детского дома. Вот под это мне, по-любому, понадобятся деньги. Вот я и подумал, а если сделать так, чтобы деньги, выделяемые под меня побратимом моего отчима, без моего согласия директор не мог бы расходовать?
Карлович задумался.
— В принципе, не вопрос, это решаемо, хотя для тебя возникнут определённые трудности. Мало кому понравится отчитываться за спонсорские деньги, тем более, спрашивать разрешение на эти траты у молокососа. Хотя директору и так грех жаловаться. Ему, вернее ей, и так пятьдесят тысяч безотчётных капает в месяц, а на тебя, в память о друге, босс выделил сотню в месяц. И это — до хрена! Но есть у них общий счёт — до сих пор туда с одной интересной темы деньги капают, так что босс не свои кровные на тебя тратить будет, а, так сказать, неучтённый общий доход. Но он человек слова, и твой отчим был ему самым дорогим другом в этом мире. Так что пользуйся!
— Так можно? — спрашиваю я, а сам в голове просчитываю.
Ага, в год миллион двести тысяч рябчиков! Нехило можно развернуться там.
— А почему нет? — отвечает, немного помолчав, Карлович, — но всё должно быть в рамках детского дома, и тратиться только на его благо. Согласен?
— Да! — быстро соглашаюсь я.
— Тогда, не вопрос. Кстати, по нашим с тобой выплатам, которые так неожиданно появились. Пока всё в силе и насчёт суммы, и насчёт вида валюты. Карту я тебе уже сделал. Деньги ещё со вчерашнего дня пошли. Первые транши. Но, чтобы не привлекать внимания большими выплатами, мы будем тебе ежедневно на карточку кидать по сто пятьдесят тысяч рублей. Семьдесят лямов — это реально много. Но пока сумма не
