Он открыл дверь.
Девушка, совершенно обалдевшая от страха, пучила глаза.
Вдруг, мощная мужская рука отбросила её в глубь лестничной площадки — перед дверным проёмом возник юный верзила (два метра, лет двадцать— двадцать пять, вес больше сотни килограммов!).
Сергей ухмыльнулся (подстава!) — он знал о таких ловушках, когда к двери подгоняли девицу, и она просила открыть, а после, внутрь, всё круша, врывались натренированные амбалы, наподобие этого, и делали, что хотели.
Мозг Сергея за долю секунды выдал решение — ногой (вес в удар вкладывается от всего тела) долбануть дверь навстречу визитёру, отпрянуть назад на метр, и там, внизу, у старой микроволновки, которую он, второй год не мог отнести в ремонт, ждал своего часа, большой, реальный топор. Сергей этим топором рубил говяжьи кости на суп. Он любил всё основательное, потому топор, для рубки костей, был именно топором, большим, мощным и тяжёлым, а не маленьким кухонным топориком. Этим оружием он отобьётся.
Все острые бытовые предметы, Сергей воспринимал, как оружие, и держал их в отличном (боевом!) состоянии — топор, ножи, отвёртки, выдергу, ножницы по металлу и обычные, различные шила, стамески…
Мозг подсказал, тут же, если не удастся «удержать» прихожую, сразу отступить на кухню, и метнуть навстречу первому врагу (не верилось, что ухмылявшийся верзила у открытой двери был один) раскаленную трехлитровую кастрюлю, полную кипящего рассольника, а на кухне он будет вооружен до зубов, и отобьётся, пусть, даже в него будут стрелять!
Словно древнерусский воин на хорошо укреплённой заставе, он был готов отбить любой натиск.
Все эти мысли пронеслись в его мозгу за мизерную долю секунды. Он понял, что сильнее «налётчиков», и криво ухмыльнулся.
Нависавший в дверном проёме молодой верзила, громким басом удивился:
— Ты чё, старый, нюх потерял?! Борзый, что ли?!
— Борзый! — согласился Сергей, и врубил верзиле в кадык. Тот рухнул, ловя ртом воздух.
Переступив, через поверженного противника, Сергей выглянул из дверного проёма своей квартиры. Было всё так, как он предполагал — к бетонному полу, скрюченную, но, покорную и молчащую незнакомку, гнули ещё два «юных» тридцатилетних злодея. А ещё двое, таких же «юношей», стояли чуть поодаль.
«Какая-то братва», — сразу понял Сергей. Но почему наехали на него? Может, ошиблись? Сейчас другое время, не лихие девяностые, и не пустые двухтысячные…
Он секунду смотрел на «парней», потом улыбнулся:
— Мы знакомы?
И стремительно втащил тело вырубленного парня в свою прихожую, захлопнул дверь и громко задвинул засовы.
Снаружи, «обманутые» вскричали и кинулись к двери. Посыпался град ударов в дверь ногами.
Дверь гремела, ходила ходуном, но была неприступна — это не красивые китайские поделки из консервной жести, которые ребёнок взрежет обычной баночной открывашкой.
На всякий случай, Сергей спрятался за стену — могут и стрелять, с отморозков станется! Но, что грело его душу — соседи в двух квартирах рядом, также, как и он, ненавидели отморозков, считавших, что всё решают нахрап и криминальные связи, и был уверен, что тревожные звонки в полицию уже поступили.
— Открывай! Дверь выбью! — ярился один из подонков.
— Выбьешь — лично сам вставишь на место, — спокойно отозвался Сергей.
Тут же, ярость нападавших вспенилась новой атакой на дверь — они стали с разбега (ширина площадки позволяла), вдвоём бить в дверь ногами. Тупость неимоверная! Может быть, их вдохновляла деревянная обшивка двери?!
— Я полицию вызываю!
— Мы сами из полиции!
— Вот, я и вызываю вам помощников. Они разберутся.
Новый удар был такой силы, что Сергей даже вздрогнул — бревном они, что ли, бить начали!?
Сергей закричал:
— Всё, ребята, полицию вызываю! Потом не отвертитесь. Напишу заявы во все инстанции. Все будете баланду на зоне хлебать.
— Пошёл ты!
— Хоть на год вас туда, хоть на полгода… А я вас там достану! Суки! — не выдержал и взъярился Сергей.
За дверью, вдруг, сразу унялись и быстро ушли. … Совсем…
Сергей снова обалдел.
Вот же гадость! Кому это он понадобился? Он никогда не был богатым, жил, как все (твёрдый середняк), не «рамсил», не лез на рожон, чужих жён и подруг не обихаживал… Эдакое, «серое ничтожество», ничем не выдающееся. Человек-пискарь от Салтыкова Щедрина. Почему же бандиты пытались ворваться к нему? Неужели, ведя такой скромнейший образ жизни, он умудрился кому-то из сильных перейти дорожку? Кому-то надерзил, не так посмотрел, послал случайно подальше не того человека?
В мыслях Сергея царили смятение и хаос.
— Не надо полиции, — вдруг прохрипел лежавший у ног Сергея верзила. — Я сам оттуда.
— Что ты вякнул? Ты кто?
— Не надо полиции, пожалуйста. Наш конфликт — это нелепая случайность. Ошибка.
— Менты приедут, разберутся, — был безжалостен Сергей.
— Я вам обещаю, что этот инцидент никак не отразится на вашей жизни, — произнёс детина.
— Ты угрожаешь мне, тварь? — Сергей занёс над лицом поверженного противника ногу для удара.
— Поверьте, я сотрудник ФСБ, мы проводили спецоперацию, и наш конфликт — случайность. Не впутывайте сюда полицию. Это всё осложнит.
— Разберёмся! — безжалостно заявил Сергей, и пяткой (легонько) вырубил «юношу».
Если бы он ударил своим коронным ударом чемпиона по единоборствам без правил, он бы разнёс идиоту череп, словно яичную скорлупу.
«ФСБ! Спецоперация! Не надо полиции! Сам знаю, что не надо, но вас, дворовые братки, если не прижать сразу, вы в конец оборзеете!», — Сергей, злясь на судьбу, пославшую ему в середине ночи такое «зверское» испытание, быстро переодевался в удобную одежду — кроссовки на липах, утеплённое трико, футболку, олимпийку. Он не сомневался, что приехавшие стражи порядка, несмотря на новые полномочия — уже копы (полицейские!), а не менты, поведут себя, как менты (всю жизнь же были ментами), а именно, повяжут его, Сергея, потерпевшего, и будут всё валить на него, пока он не откажется от заявлений, а потом, подло выпустят глубокой
