– Нам сюда, – сказал Петр и, войдя в прохладный подъезд, неожиданно раскланялся с дородным, высокорослым швейцаром.
– Что-то ты зачастил в шашнадцатую квартиру-с, – узнал мальца швейцар. – А это кто с тобой-с?
– Это наш со Степкой друг, – уверенно выпалил Петр.
– Ну ладно, проходи-с, – по-королевски величественным жестом разрешил Денису швейцар.
Услышав, что к входу в дом подъехал мотор, привратник, удивительно быстро потеряв всю свою солидность, чуть не сбив с ног Дениса, рванул к двери.
– Во дает, – хохотнул Петр, – если бы не увидел, ни за что бы не поверил, что Варфоломеич может так носиться.
Инженер Калинин, отец Степана, оказался среднего роста худощавым господином, с небольшой бородкой клинышком и неестественно курчавыми русыми волосами. Когда Петр с Денисом вошли в просторную, многокомнатную квартиру, инженер как раз собирался уходить. Он потрепал своими пахнущими дорогим одеколоном пальцами Петра по щеке и вопросительно уставился на Дениса.
– Это наш однокашник по гимназии, – зачем-то соврал Петр и, указывая на его бедную одежонку, добавил: – Он только что с поезда, еще не успел переодеться.
Инженер что-то про себя хмыкнул и, напевая арию из оперы «Кармен», направился по своим делам.
Только захлопнулась дверь за отцом, как на пороге детской комнаты появился толстощекий удалец чуть ниже Дениса ростом и, изучающее взглянув на него, просто, без всяких экивоков сказал:
– Я Степка, а ты кто?
– Я Дениска, – представился гость.
– Это лучший друг моего белгородского брата, а теперь и мой!
– Друг моего друга мой друг, – с пафосом произнес Степан и широким жестом пригласил друзей в свою комнату.
Мальчишки никогда не выезжали за пределы Петербурга, и потому для них рассказ о путешествии Дениса из Белгорода в Москву, а затем и в столицу воспринимался ими как полное приключений и открытий «Хождение за три моря» Афанасия Никитина.
Солнце уже закатилось за горизонт, а вопросам мальчишек не было конца.
Только услышав продолжительные удары маятника напольных часов, Петр вдруг опомнился.
– Отец, наверное, уже дома, – испуганно промолвил он, взглянув на часы, – теперь трепки точно не миновать.
Когда они поспешно выскочили на улицу и чуть ли не бегом припустили к дому, Денис высказал на бегу мысль, которая крутилась у него в голове после того, как Петр испуганно сказал, что теперь ему трепки не миновать.
– А Кирилл мне сказал, что отец твой, человек добрый и зря руки не распускает.
– Он правильно говорит. Батя у меня хоть и строгий, но справедливый. Сейчас увидишь.
Дверь открылась сразу же, как только Петр стукнул в дверь, словно отец только и ждал этого момента.
– Ну, входи, Петька, – грозно сказал среднего роста крепыш с крупной головой и черными волосами, пряча правую руку за спиной.
«Ну все! – испугался Денис. – Теперь и отсюда придется улепетывать». Он уже собрался было ретироваться за дверь, когда услышал:
– Подь-ка сюда, парень! Да не боись, – улыбнулся хозяин, видя, что тот уже готов «смазать пятки», – это я для сына грозный, чтобы не забывался, а для тебя я – отец родной. Меня Афанасием Петровичем заводские кличут, – доброжелательно добавил он.
Денис осторожно ступил в квартиру.
– Ну, здравствуй, земляк, – протянул Афанасий Петрович свою крупную, твердую и шершавую руку парню.
– Здравствуйте, дяденька, если не шутите, – пожал Денис протянутую длань.
– О-о, какая крепкая у тебя рука, – делано удивился Петькин отец.
– А откуда ты узнал про Дениску? – спросил сын.
– Аль я неграмотный, неча письма по столам разбрасывать, – ответил он. – А ты почему так поздно домой возвращаешься? – строго спросил Афанасий Петрович сына, продолжая держать правую руку за спиной.
– Но я же с Денисом, а не один возвращался, – начал виновато оправдываться Петька.
– Вот поэтому я тебя сегодня и не трону, – подмигнул хозяин Денису, – с таким крепким парнем мне не так боязно за тебя. Нынче в городе постреливают, так что старайтесь впредь возвращаться засветло.
Он угрожающе потряс ремнем, который держал в правой руке, и только потом повесил его на вешалку.
– Я обещаю приходить засветло, – обещал Петька, с опаской поглядывая на ремень.
– Ну а теперь, землячок, расскажи-ка ты мне про свои мытарства, – заинтересованно промолвил Афанасий Петрович, усаживаясь на диван, предварительно сделав приглашающий жест Денису. Он слушал его внимательно, не перебивая.
– Да, паря, в любой другой стране, даже в той же цивилизованной Европе ты бы с голодухи помер. Это только у нас в России можно без копейки в кармане не только не умереть с голоду, а еще и путешествовать почти что через всю страну. В этом не только широта и благородство русской души, но и основа нашей непобедимости. Все мы любим Россию-матушку, хотя каждый по-своему, – высказал свою, вымученную в душе мысль хозяин, дослушав Денискин рассказ до конца.
– А теперь всем спать! Утро вечера мудренее, – строго сказал хозяин, – я на первое время поставил в Петькиной комнате раскладную кровать, а там видно будет. Завтра обязательно переговорим и о твоем будущем.
На следующий день Афанасий Петрович рассказал о Путиловском заводе, о своей работе и посоветовал Денису поступить в заводскую школу.
– Подучишься, а заодно и специальность приобретешь. С твоим образованием ты запросто заводской курс можешь пройти за месяц, – уверенно сказал он, – а я, если надо, помогу. Жить пока будешь у нас. Я вижу, что ты парень самостоятельный, не то что Петька со Степкой. За ними глаз да глаз нужен. Я думаю, ты будешь хорошим для них примером. Заодно и с учебой им поможешь. Какой год в гимназии штаны протирают, а грамотно писать так и не научились. Вот Кирилл-то молодец. В письме ни одной ошибки не сделал. А мой-то! – в сердцах махнул он на сына рукой. – Учат, учат их, а они со Степкой как были неучами, так и остались. Если согласен, то на этом и порешили!
– Я согласен, Афанасий Петрович! И премного вам за это благодарен.
– Потом спасибо скажешь, когда выучишься да трудовым человеком станешь.
Вскоре Денис успешно сдал в заводской школе экзамены, получив специальность учетчика.
