После волны. День 91-й
Дом Савельевых проснулся рано. Судя по всему, раньше всех встала Лидия Васильевна и уже успела состряпать полную миску оладьев, которая стояла на столе «в компании» варенья, сметаны и горячего чайника. Лидия Васильевна находилась в очень приподнятом настроении и все как-то многозначительно переглядывалась с Иванычем.
Мы умылись, поливая друг другу из ведра у колодца во дворе, позавтракали и стали собираться. Виктора с Володей уже не было, они засветло укатили к цехам. Попрощались с хозяйкой и, собрав весь свой нехитрый скарб, мы уже было вышли за калитку, но услышали голос Лидии Васильевны.
– Ваня, подожди!
Мы остановились. Лидия Васильевна торопливо вышла из дома, неся в руках сверток.
– Вот, Ванечка, возьми, в море перекусите.
– Спасибо, Лида, – ответил Иваныч, немного стесняясь нас, и взял кулек.
Мы еще раз попрощались и пошли к пирсам.
– Ванечка? – спросил я, пихнув под руку Иваныча, когда мы удалились от дома Савельевых.
– Так, все! Отставить разговоры! – отрезал Иваныч, краснея.
– Ну значит, все серьезно, – подытожил я.
– Да хрен его знает, Серый, как оно все серьезно, будем посмотреть. Только это, не доставай меня с этим, хорошо?
– Да понял, не вопрос… закрыта тема так закрыта, – согласился я, порадовавшись за Иваныча.
А на пирсах уже была суета, торговцы открывали свои лавки, меж пирсами сновали подростки, разнося за небольшое вознаграждение экипажам различных плотов и шлюпок завтраки. Нарастал стук топоров и молотков, завывали пилы. Забрали в ломбарде оставшееся золото, отметились у охраны пирсов и направились к «Мандарину», где встретили взъерошенного и еще сонного Фиму. Он сидел на штабеле досок и уплетал пирожки, запивая их молоком из пол-литровой банки.
– Добгое утро, – радостно поприветствовал он нас пирожком в руке.
– И тебе привет. Ну, какие новости? – поинтересовался я, поднимаясь на палубу. – Залазь, расскажешь.
Фима поведал нам, что уже договорился насчет места в торговых рядах и насчет строительства. Также обрадовал нас новостью о трех квасных бочках.
– Надо только за них оставить задаток.
– Так мы же тебе дали денег…
– Вот я и интегесуюсь, можно ли из них оставить задаток?
– Мля, Фима… Нужно!!! – сказал Иваныч. – Это считай три тонны почти!
– 2700 литгов! – уточнил Фима.
– Поумничай, – хмыкнул Иваныч, – в каком состоянии хоть?
– Ну… желтые такие, на колесах.
– Фима, не зли меня! Бочки сами целые?
– А, да. Целые. В них молоко ездили собирали по поселкам.
– Хорошо, жди нас через пару дней, чтобы бочки уже здесь у пирсов стояли, за охрану заплатишь.
– Понял.
– Все, молодец… теперь дуй с палубы и за работу! Мы отходим уже сейчас, – сказал Иваныч и завел двигатель…
Мы с Сашей прошли по катамарану, проверили крепление бочек, малолетние «помогайки» отдали швартовые, и «Мандарин», ровно урча дизелем, плавно отошел от пирса.
– Вот тут стоит проверить, – сказал Иваныч, обведя на карте два места, – Саня, право тридцать возьми.
– Понял, – кивнул он в ответ.
Иваныч настоял на «экспресс-курсе мореходства» для Александра, и теперь тот с сосредоточенным лицом стоял в рубке у штурвала, а мы с Иванычем разлеглись наверху с картой и биноклем, пытаясь вычислить местонахождение траулера «сынков».
Через четыре часа хода показался остров, со стороны он походил на огромного крокодила, хребет которого был усыпан большими валунами, и только часть береговой линии, шириной не более полукилометра, была в густой растительности. Высота была не большая, не более двухсот метров.
– Дай-ка порулить, – сказал Иваныч, оттесняя Сашу от штурвала, – а ты вот, на… в бинокль смотри.
«Мандарин» обогнул справа «хвост крокодила», и нам открылся обрывистый скальный берег, из моря торчали несколько острых скал, на которых и раскорячило немного на боку искомую нами посудину.
– Серег, давай на нос, смотри, чтобы не наскочить ни на что, – выкрикнул Иваныч из рубки.
– Хорошо, – кивнул я и перешел на нос, где уселся, свесив ноги.
Подошли к траулеру метров на двадцать и решили пока отцепить катамаран, чтобы не мешал маневрировать меж скал. Я перебрался на катамаран, а Иваныч, чуть сдав назад, пододвинулся почти вплотную к одному из камней, невысоко торчащему из воды, и, просто опустив на него трап катамарана, удалось пришвартоваться. Имея теперь свободу маневра, мы на «Мандарине» обошли эту уже цветущую ржавчиной и пометом чаек посудину. Нашли место, где можно забраться на борт. Подтянулись багром и привязались к свисающему с борта рыболова большому кранцу.
– Я пока здесь покараулю, а вы лезьте, – сказал Иваныч, – фонари возьмите.
Мы с Александром отцепили с борта «Мандарина» лестницу, приставили ее к борту траулера.
Облазили все судно, так, просто быстро прошли с осмотром. Никого не обнаружили, нет, конечно, следы присутствия людей были, но давнишние. Вернулись на «Мандарин».
– Ну что там? – спросил Иваныч, закуривая.
– Кое-что есть, – ответил я, – наверное, надо цеплять обратно катамаран и начинать с топлива.
– А силовая установка?
– Машинное отделение затоплено почти полностью и вообще по трюму везде вода.
– Жаль… А сколько вообще топлива там?
– Ну я простучал баки, думаю, не много, но хоть что-то.
– Что еще есть?
– Ну инструмент всякий, сетей много и тралов, вообще такелажа всякого дохрена, шмотки кое-какие. О! Радиорубка в нормальном состоянии, визуально вроде цело все, да и в ходовой рубке относительный порядок. Бочки, кстати, есть несколько штук.
– Ясно, ну… тогда за работу, чувствую, заночевать тут придется, – решительно ответил Иваныч, щелчком отправив окурок в воду.
Работали мы до темноты, только прервавшись несколько раз на чай с оладьями, вспомнив добрым словом Лидию Васильевну. На катамаране уже были расставлены бочки под заливку топлива, растянули шланги, и ручной помпой, как сказал Иваныч, «нацедили» три с половиной тонны – и то дело. Натаскали и сложили вдоль борта траулера целую кучу всего и на утро запланировали это все грузить на катамаран, ну и в «Мандарине» было еще место. Разбили на ночь дежурства и разошлись, кто спать, а кто на вахту. А ночью подул слабенький ветер и принес вместе с собой дождь, который, поморосив, кончился только под утро.
После волны. День 92-й
Утреннюю вахту стоял Иваныч, и когда еще не рассвело совсем, он начал долбить какой-то железякой в борт траулера и бесцеремонно нас будить.
– Злыдень ты, Иваныч, – сказал я, отправившись умываться.
– Ничего-ничего, работы вон сколько, а вы все дрыхнете, а я вообще на больничном должен быть… так что хорош расслабляться, чайник я уже вскипятил.
– Вот я и говорю, раненный в задницу злыдень.
На эту мою реплику хихикнул проснувшийся Александр.
– А ты чего рыгочешь? Сейчас на мачту полезешь, как самый молодой. Это у нас на Сахарном демократия, понимаешь, а в море я вас гонять буду и в хвост и в гриву!
– Ты чего так разошелся-то?
– А настроение хорошее, да и нашел кое-что.
– Что нашел? – поинтересовался я.
– А вон видишь на мачте хреновину, на яйцо похожую.
– Ну.
– Вот сейчас позавтракаем, а потом Александр полезет и аккуратно ее снимет, и кабель тоже. Слышишь, Санек?
– Слышу, слышу.
– Только снимать
