— К черту, командир. Давай разнесем их к чертовой матери, — серьезно кивнул Хорк.
Аптечки наших кресел уже впрыснули боевые коктейли, чтобы мы работали полностью хладнокровно и уверенно, не отвлекаясь на разные пустяки (я заранее позаботился об этом, настроив их), поэтому эмоций у нас почти не было, только профессиональная сосредоточенность.
Когда я семь дней назад обваливал вход грота, то настроил плазменные пушки на самую тонкую работу, сейчас же мне была нужна другая мощность, вот и пришлось влезть в настройки и увеличить мощность залпа.
— Начали! — проорал я и открыл огонь.
Не знаю, как снаружи (наверное, невольным зрителям показалось, что куча камней, превратившись в расплавленные обломки, разлетелась в стороны и в образовавшуюся дыру выскочил маленький верткий корабль, окруженный щитами), но у нас мгновенно все заполонило дымом, хотя атмосферы почти и не было, но пыль и лава образовали нечто подобное. К тому же пришлось стрелять второй раз, чтобы расширить отверстие, и только потом рвануть вперед, притормозить на повороте и нестись по дну впадины, все набирая и набирая скорость.
По сообщению Хорка, промышленный дроид был погребен под расплавленной нашими пушками массой, которая превратилась в железный панцирь из-за камней, содержащих железную руду. Вряд ли дроид сильно поврежден, его и не для такого проектировали, но думаю, выбраться он сможет не так скоро, и мы этого уже не увидим. Мы быстро разгонялись, однако, как только набрали скорость и я был готов дернуть «Вольку» вверх, в открытом эфире прозвучало:
— Орбита перекрыта, вы никуда не уйдете. Поэтому советую сдаться.
Так как наши системы слежения были фактически отключены (я их не устанавливал, опасался, что новый камнепад при прорыве вполне способен уничтожить восстановленное оборудование, да и времени не было), мягкий приятный баритон с командными нотками несколько удивил нас, но не испугал или ошарашил. Видимо, нас облучили прямым лучом связи, так как антенну я тоже не устанавливал. Как я уже говорил, мы были под воздействием боевых коктейлей из разных препаратов, они позволяли действовать и принимать решения молниеносно, но вот эмоции отключали.
— Что будем делать, командир? Оборудование хоть и не смонтировано, но даже обычными датчиками я вижу, что орбита полна. Вон четыре «Луца» сели нам на хвост. Минуты через две атакуют, а ракетами они нас могут достать и сейчас.
— Что будем делать? — усмехнулся я, почему-то у меня вышел оскал. — Мы будем делать то, что категорически запрещается делать в условиях гравитации планет.
Хорк все сообразил мгновенно, поэтому повернулся ко мне и безэмоционально спросил:
— Командир, я тебя правильно понимаю? Но уход в гипер, не выйдя из зоны действия притяжения планеты, не только повредит ей, но и нас расплющит.
— Не всегда, капитан… ДЕРЖИСЬ!
В чем-то Хорк был прав, но не во всем. Действительно, уходить в гипер на низкой орбите считается самоубийством, причем можно привести много реальных примеров, однако были и удачные прыжки, всего несколько из пары сотен попыток, но все же. Да и не было у нас другого выхода. Про то, что на месте нашего ухода возникнет гипершторм, я старался не думать.
Главное, для прыжка я набрал нужную скорость, поэтому без сомнений активировал гипердвижок. Задав параметры прыжка в соседнюю систему.
Дальнейшее длилось мгновения, но для нас они растянулись в годы, пока, наконец, экраны не мигнули и на них не отобразилось стандартное меню работы системы в гипере. У нас получилось, мы выжили!
— Ур-р-ра-а-а! — закричал Хорк.
Коктейль коктейлем, но, похоже, выброс адреналина все-таки частично вымыл его, раз у нас возобладали чувства. Правда, я так вот при подчиненном его не показывал, только улыбался, как сытый кот.
— Капитан, — обратился ко мне Хоттабыч. — Нами были нарушены два закона Содружества, и по возвращении я буду вынужден сообщить об этом в службу астронавигации. Наш прыжок несомненно нанес планете большие повреждения. Так как на планете уровень кислорода был на семи процентах, что по шкале Минкоша соответствует планете, проходящей терроформирование, вам грозят существенные штрафы с возможностью лишения пилотской лицензии. С учетом того, что все произошло в силу определенных событий, возможно, часть вины с вас будет снята.
Этот холодный монолог Искина вернул нас в реальность.
— А ведь Хоттабыч прав. Прыгать было не только опасно, но и, видишь, нас еще оштрафуют, — глубокомысленно сказал я.
Переглянувшись, мы расхохотались, переходя в ржач. Мы выжили и смогли уйти, и это главное. Напряжение, державшее нас последние дни, отпустило, и мы поняли, что вырвались, высвобождая в море смеха все чувства и переживания, которые в нас скопились.
Отследить нас вряд ли удастся, сейчас там гипершторм, да и местным уже не до того, чтобы преследовать, они наверняка посчитали, что мы уничтожены, и спасают свои корабли, находившиеся на орбите. Думаю, мы их изрядно потрепали, если не уничтожили. Про «Луцев» так вообще стоит забыть, они мгновенно превратились в пыль. Теперь нам нужно выйти из гипера, проверить, что с «Волькой», и прыгнуть к границе. Подремонтироваться при переходе, и последний рывок к Глосии, где должен дислоцироваться штаб моего соединения. Корабли там вряд ли находятся. Скорее всего, они в патрулях.
Прыжок в соседнюю систему длился двадцать минут (если бы дольше, нас реально могло расплющить, по моему мнению), и все эти двадцать минут мы пребывали в эйфории.
— Пять минут до выхода, — известил Хоттабыч.
К этому времени мы уже пришли в себя от той круговерти, что с нами произошла. Всего три часа назад я спокойно занимался ремонтом корвета, потом срочный вызов в связи с появлением специализированного дроида и чудом удавшийся рывок в гипер. Поэтому мы спокойно и сосредоточенно стали работать, подготавливая корабль к выходу. Смех сказался на нас, как отдушина, и сейчас мы были спокойны и даже веселы.
Наконец на экране появились звезды, и корвет окутался щитом и невидимостью. Хорк все-таки смог починить оборудование, что радовало.
— Мы сейчас фактически кастрированы, командир, поэтому я не могу сказать, есть ли кто рядом или нет, — сообщил капитан, возясь с внешними датчиками.
— Надо забраться в какую-нибудь нору и затаиться там
