— Не-е, точно этот.
— Боевой пёс… Когда я рядом, он не тронет, — успокоил меня сержант. — Гар, к ноге!
— Ладно, пошли.
Подойдя к закрытому скафу, я отстегнул от него флягу и «Рег», повесив их на пустой пояс. После этого скаф, заставив вздрогнуть десантников, сам отошёл в сторону и занял позицию, чтобы наблюдать за окрестностями. Это для парней сам, я им управлял в режиме прямого подключения. Пусть тут постоит, пока мы сходим в трюм.
— Пошли, — позвал я спутников, и мы углубились в полуразрушенные отсеки разбитого корабля.
— Линч, за старшего, — скомандовал Айронс и последовал за мной.
— А вы молодцы, что коридоры почистили. Ходить удобно, — сказал я.
— Да тут целые завалы были из порушенных потолков и светильников. Вот и пришлось пробежаться и убрать всё. У нас и так много покалеченных, не хотелось и дальше их плодить, — пояснил сержант.
— Да это понятно.
Мы прошли мимо вскрывавшего переборку дроида и отправились дальше. Тут до трюма было совсем немного.
— А ведь это не наш дроид, — сказал сержант, бросив за спину ещё один изучающий взгляд.
— Да, я его на разбитом антарском разведчике нашёл. Он без питания был, поэтому уцелел, видимо, в процессе комплексного обслуживания находился. Восстановить его было нетрудно, а сейчас он незаменимый помощник, как ты видишь.
— Значит, мы не одни тут грохнулись? — сделал правильный вывод Айронс.
Пилот продолжал идти следом за нами, внимательно слушая. Пёс бегал вокруг, то забегая вперед, то где-то отставал.
— По сообщению местных, только за последние четыре века около сорока кораблей. И это только на этой стороне планеты.
— Да, прямо аномалия какая-то. Мы вообще далеко от границы империи?
— Два месяца лета, тут была старая граница империи Зтов с пауками.
— Попали.
— Да уж, спасателей ждать долго придётся.
В это время мы миновали очередной пролом и вошли в трюм. Через несколько пробоин поднявшееся солнце вполне достаточно осветило помещение, чтобы можно хоть что-то видеть.
— Как ты грузовик восстановить сумел, там же металлолом был?! — изумился Айронс, заметив посередине помещения махину грузовика.
— С дроидом это было нетрудно.
— Подождите, — влез в разговор пилот. — Но ведь это корабельный дроид, он не может работать по наземной технике, да ещё другого государства, без соответствующих программ.
— У меня на планшете более полутора тысяч программ для дроидов и искинов, к тому же если такой программы нет, я могу её написать.
— У вас есть такие базы?! — удивился пилот.
— Я универсал. Инженер, техник, медик, программист, пилот, ну и там ещё специалист в некоторых делах.
— Понятно, — с толикой восхищения протянул пилот и чуть слышно добавил: — Нам бы вас в самом начале…
В это время мы подошли к грузовику, и тут сержант наконец обнаружил и броневик, который до этого был скрыт корпусом грузовика.
— И «Бебут» восстановил? Ну ты даешь!
— Да для меня это нормально. Так этот «Бебут»? Я думал, это «Скуан».
— Это и есть «Скуан» в разведывательной версии, — согласился Айронс. — Только между собой мы его называем «Бебут». Это прозвище такое.
— Я понял.
Пилот в это время встал на подножку грузовика и разочарованно сказал, заглянув в кабину:
— Тут пусто, системы управления нету. Вообще ничего нету.
— Я ещё не восстановил её, просто не успел. Да и грузовик, и броневик всего несколько часов назад были грудой металлолома. Ладно, мы сюда не для этого пришли. Реаниматор в кузове.
Я откинул полог тента и, спустив штатную лестницу, быстро забрался в кузов. Пока я запускал заглушённый реактор, Айронс помог пилоту забраться следом, тому с его рукой было неудобно. Пёс остался снаружи исследовать трюм.
Пока реактор, гудя, запускался в экономичный режим, я достал из ящиков провода с контактами и, прокинув их, подключил к нему реаниматор.
— Я думал, у тебя тут всё работает, — сказал сержант, оглядываясь.
— Да всё работает, не беспокойся, просто я как раз переносил реаниматор в кузов, когда пришло сообщение о появлении местных, а потом и о вас, поэтому и не успел ничего сделать и подсоединить.
Заметив, что индикаторы на капсуле замигали, я открыл приёмное устройство и, подойдя к десятку контейнеров с медицинскими эмблемами, открыл один и достал картридж белого цвета, который под любопытными взглядами спутников вставил в приёмное гнездо, после чего активировал реаниматор.
— Сейчас происходит очистка реаниматора от грязи, пыли и старых лекарств, что могли в нём остаться с прошлого использования, — пояснил я, терпеливо ожидая окончания процедур.
— А то, что он так трясётся, это нормально? — с подозрением спросил пилот.
Тут он был прав, реаниматор дрожал, да и пол кузова выдавал мелкую дробь.
— Да, нормально. Он же должен на станине быть закреплён, можно сказать, жёстко зафиксирован. А сейчас по магистралям капсулы с огромной скоростью двигается очистительная смесь, поэтому такая дрожь. При штатной работе реаниматора по восстановлению этого уже не будет. Хотя, конечно, у меня в планах было установить реаниматор в кузове сразу за кабиной, обшить снаружи кузов бронелистами. Благо их тут много. Внутри сделать камеру с переходным шлюзом. Чтобы реаниматор находился в стерильном помещении. Но не успел, как вы понимаете. Потом займусь, через пару часов.
— А я как же? — напрягся пилот.
— Да ты в капсуле будешь. То, что она будет в работе, мне не помешает модернизировать кузов… О, всё, закончилось.
Подойдя к реаниматору, я вытащил пустой картридж и выкинул его наружу — полог был откинут. Потом вернулся к капсуле и, открыв другой отсек, достал темный переливающийся на свету от панели управления капсулой брусок.
— Вот это вся грязь, что ранее находилась в системах и магистралях реаниматора.
— Граммов триста будет, — удивился Айронс, приняв гладкий и плотный брусок.
— Ага, он спрессован… Так, капрал, давай раздевайся и ложись в капсулу, я уже настроил её на диагностику проблемы. Потом реаниматор начнёт восстановление твоего тела. То есть всего.
Пилот быстро скинул комбез с зашитыми прорехами и даже как-то
