— Я пыль вижу, кто-то едет, — указал Юра на дорогу со стороны фронта.
— Быстро работаем!
Все тут же забегали. Я отдавал указания, что и кому делать, так что бег принял организованный порядок. Так что, когда подошла колонна, тут будто всё было в порядке. Стоит грузовик, чуть дальше — мотоцикл, двое охраняют военнопленных, ведущих работы по восстановлению полотна. То, что один из охранников вооружён советской винтовкой, никого не смутило. Ими многих вооружали, когда наши склады на границе во множестве захватили. СВТ даже пользовалась популярностью. (Да и в моём том времени пользуется, правда, солдатские цены за неё не скажу, но дорого.)
— Раненых с фронта везут. Потому так медленно едут, — сказал я, когда колонна прошла, и остановил работы.
Снова построили людей в колонну, по двое, Юра сделал вид, что конвоирует их. Я же с помощью трёх пленных поднял мотоцикл в кузов и, запустив двигатель грузовика, неторопливо поехал за бывшими пленными. Как только на трассе показался съезд в сторону Дона, мы свернули. Вокруг сплошные поля, и, отойдя подальше, я остановил колонну и двинул речь:
— Товарищи освобождённые! Говорю один раз, повторять не буду. Мне требуются люди. Подразделение боевое с большим послужным списком. Кто не хочет, может идти к нашим, до них примерно двести километров. Выдам карабин на всех с сотней патронов. Еды подкину. Теперь каждый подходит ко мне, называет свои данные, ВУС и в какой части служил.
То, что среди освобождённых есть двое в советской форме военных моряков, я приметил сразу, так что только руки потирал. Обещал же Лазареву пополнение. Маловато, конечно, но что есть.
Когда все определились, двадцати минут хватило, я сообщил:
— Кто не желает с нами идти, два шага вперёд. Моряков это не касается.
Подумав, трое шагнуло вперёд. Посмотрел по записям: это были стрелок-радист с бомбардировщика, пекарь армейской хлебопекарни и ездовой хозроты стрелковой дивизии.
— Что ж, каждый сам выбирает свой путь.
Я принёс карабин с подсумками, ранец с продовольствием, две фляжки и махнул рукой в сторону фронта — идите. Потом, осмотрев строй, сказал:
— Не все специальности, что вы имеете, мне нужны, но научитесь. Теперь грузимся на машину. Пятеро внутрь, больше не уместятся, остальные в кабину и на крышу кунга. Кто мотоцикл водить умеет?
— Я, — поднял руку один, согласно записанным данным, военврач второго ранга. Майор по-нашему.
Непонятно, что он делал среди рядового состава, видимо, скрывал свои данные, а тут при опросе сообщил, что он врач. Наверное, посчитал, что нам можно доверять. Ещё один врач нам не помешает.
А когда я отдал приказ грузиться, услышал возглас одного из моряков:
— Пыль! Немцы едут!
— Тихо! — рявкнул я, успев опередить начавшуюся было панику: двое схватили карабины с пола кунга грузовика, проверяя, заряжены ли они. В глазах решимость драться до конца.
Велел положить их на место и снова разыграть представление «колонна под охраной». С некоторым трудом, но я заставил себя слушаться. Похоже, пленные сами удивлялись себе: малец какой-то — и командует ими. Поэтому и начали проявлять попытки неповиновения. Правда, и тут немцы помогли, вовремя появились, иначе до бунта недалеко. Был бы бунт, послал бы их подальше и уехал.
Во время общения с пленными шлем я не снимал, но лицо видно — я очки на лоб поднял, но ремень под подбородком, видимо, стягивал немного лицо, поэтому меня никто не узнал. А я не представлялся. Будет интересно провести такой психологический эксперимент. Одно дело — сопляк тринадцатилетний, другое — известный на весь Союз, да что уж говорить, и за границей тоже, певец, композитор и юморист. Много у меня способностей, все и не перечислишь. Моё имя стало работать на меня: представляюсь — и всё, слушают внимательно, готовы выполнять приказы. Я, конечно, немного преувеличиваю. Но сейчас хочу посмотреть взрослых парней и мужчин в, так сказать, их естественной среде. Будут слушать или нет, имеется у меня командная харизма и голос или нет.
А вот раздался тот предупреждающий крик, и все выстроились по моему приказу. Я сменил винтовку на автомат. В схватке, которую я спланировал, ведущая роль будет у автоматического оружия. К сожалению, у конвойных этой группы было четыре карабина, пистолет и автомат. Ну да ладно, я всё равно не собирался никого пока вооружать.
Приглядевшись, я рассмотрел мотоцикл и следующий за ним бронетранспортёр. И описал Юре наши действия. Его — мотоциклисты, а мои — бравые патрульные в бронетранспортёре. Надеюсь, следом никто не едет. Вот будет сюрприз… Технику напарнику велел не вредить, самим пригодится.
Вернувшись по колее, по которой мы приехали, метров на двадцать, я присел и сделал вид, что завязываю шнурок. А что, у меня морские боты, на шнуровке. Почти по ноге. Всего на один размер больше. И даже с некоторым облегчением вздохнул — мотоциклисты проехали мимо, что-то весело мне крикнув, но рёв бронетранспортёра заглушил слова. Было опасение, что они встанут около меня, и тогда мы потеряем преимущество, но они проехали.
Как только мелькнула корма бронетранспортёра, я неторопливо последовал обратно. В этот раз первым должен выступить Юра, это будет мне сигналом открыть огонь по солдатам в десантном отсеке. Чёрт, уже открылись задние двери десантного отсека и оттуда полезли солдаты. Чего Юра тянет? Один встал, собираясь с улыбкой мне что-то сказать, но лицо его вытянулось в недоумении, когда он рассмотрел меня. Это когда я сидел, сложно понять мою фигуру, а тут сразу видно — подросток. В армии вермахта служат подростки? Именно что нет.
Я уже был настолько на взводе, что готов был первым открыть огонь. Поэтому, когда спереди бронетранспортёра, у зубного грузовика, прогрохотала длинная очередь и пошли несколько коротких — о, в этот раз правильно стреляет! — я моментально срезал от живота двух пулемётчиков и этого любопытного короткой очередью, отправив их в мир вечной охоты. Выдернув из-за пояса гранату с длинной ручкой и вырвав шнурок, я стал отсчитывать. На шестой секунде закинул гранату в кузов. Там успели заорать, но тут грохнул разрыв. На бегу пристрелив водителя — из-за чего машина дёрнулась
