Видя начатый русскими охват головы японской колонны, с «Сикисимы» начали было пристрелку по крейсерам, шедшим наперерез, но вскоре потеряли их в дыму пожаров «Микасы», снова переключившись всей артиллерией на броненосцы. Это метание между целями сильно ослабляло результативность ответного огня броненосца, но ситуация менялась слишком быстро, чтобы успеть среагировать достаточно эффективно.
После того, как флагманский броненосец вышел из боя, вся мощь русского огня обрушилась на «Сикисиму». Сначала это были только броненосцы, стрелявшие всем бортом с 12–13 кабельтовых, но, когда был пройден дымный шлейф, оставшийся от предыдущего головного корабля, с дистанции, не превышавшей одну милю, навалились все семь русских крейсеров с их многочисленными скорострелками, бившими справа, почти в нос. К тому же были обнаружены пять миноносцев, явно заходивших в атаку с носовых углов правого борта. До них было чуть больше 12 кабельтовых, и единственной возможностью успеть отразить ее оставалось резко отвернуть влево. К счастью, вся колонна уже успела закончить первый разворот.
Резко положив лево руля и кренясь в сторону противника, «Сикисима» лег на норд, открыв жаркий огонь из казематных и палубных орудий по миноносцам, а носовой башней взяв под обстрел шестой в колонне четырехтрубный русский крейсер, над которым развевался адмиральский флаг. Этот крейсер был опознан как «Россия». Минимальная дистанция позволяла обойтись без пристрелки, поэтому сразу после окончания разворота был открыт беглый огонь. Однако русские не прекращали стрелять ни на секунду, и их стрельба был очень результативной.
Предпринятый японцами маневр поставил их броненосцы, последовательно поворачивавшие к северу, под продольный огонь тяжелых русских орудий больших броненосцев с минимальной дистанции. Именно на следующие после этого поворота пять минут пришлись наиболее тяжкие повреждения, полученные «Сикисимой» в бою.
Находясь теперь под перекрестным обстрелом с одиннадцати кораблей на дистанции прямого выстрела любых, даже самых мелких корабельных орудий, броненосец начал буквально захлебываться от попаданий. Один за другим замолкали казематы.
Это был неправильный бой для броненосцев. С самого начала неправильный. С такой дистанции не могла защитить никакая броня в принципе. А сотни больших и маленьких снарядов, выпускаемых с крейсеров и броненосцев за минуту, неизбежно находили щели в этой броне, проникая в хорошо прикрытые казематы и взрывая хранившиеся там снаряды, расшатывая многочисленными попаданиями, даже если выдерживала защита, броневые плиты пояса по ватерлинии, заклепочные швы под ними. От мощной вибрации, вызванной попаданиями и собственными залпами, срезались заклепки в обшивке, в переборках. Появлялись течи по всему кораблю, а связь через переговорные трубы становилась невозможной из-за тяжелого стального гула, издаваемого избиваемым корпусом. Современный броненосец практически терял связь с боевой рубкой. Находиться даже за её толстой броней было небезопасно, а любой посыльный, отправленный из неё, почти гарантированно отправлялся на верную смерть, с ничтожным шансом успеть выполнить поручение.
Вскоре огонь обеих 305-миллиметровых башен пришлось перенести на броненосные крейсера, продолжавшие наседать справа, но едва кормовая башня успела дать один залп по новой цели, как тяжелый бронебойный снаряд, придя с кормы, попал в её боковую плиту и разорвался внутри. Из пробоины повалил дым, быстро становясь все гуще и гуще.
Немедленно был отдан приказ о затоплении кормовых погребов главного калибра. Осколками брони и снаряда сильно повредило электропроводку, вызвав короткое замыкание, а затем и пожар. Едкий удушливый дым заполнил башню, затрудняя борьбу с огнем. Срочное отдраивание всех броневых дверей позволило немного провентилировать помещения и дало возможность спастись большей части расчета, однако полностью погасить пожар не удалось, и вскоре вспыхнули заряды на элеваторе.
Прежде чем успели затопить погреба, пламя опустилось по зарядному элеватору до уровня защитной палубы, вызвав детонацию одного или двух снарядов в башне и на снарядном элеваторе. Каким-то чудом не детонировал оставшийся боекомплект в почти затопленном погребе, но взрывной волной и осколками снарядов нарушило его герметичность и все подбашенное отделение оказалось затопленным, вместе с отсеком кормовых подводных торпедных аппаратов. Вода появилась и в коридоре правого гребного вала, начав затапливать правую машину.
В носовой башне разрывом собственного снаряда в стволе правого орудия оборвало его ствол, временно выведя башню из строя, а когда удалось восстановить вертикальную наводку оставшегося левого орудия, её заклинило.
Полная потеря связи внутри корабля, частые повороты, переносы огня с одной цели на другую и жесточайший обстрел сильно снижали эффективность собственной стрельбы броненосца, практически сводя её к нулю. Орудия, вынужденные действовать самостоятельно, выходили из строя одно за другим. Несколько попаданий полностью разрушили кормовой мостик и сбили грот-мачту. Рухнула влево искромсанная задняя труба, а обе оставшиеся сочились жирным черным дымом из многочисленных пробоин, застилая им палубу шкафута и ростр. Отданная было команда о стрельбе торпедами по русским броненосным крейсерам так и не была исполнена из-за слишком быстрого выхода броненосца из боя и проблем с внутрикорабельной связью.
На полметра ниже воды был пробит 102-миллиметровый пояс в корме. Вскоре еще один 305-миллиметровый снаряд, попавший в корму, пройдя вдоль корпуса от кормового балкона до цитадели и срикошетив от плоской части бронепалубы, пробил, не разорвавшись, кормовой траверз правее барбета кормовой башни. Зато второй снаряд этого же залпа с «Орла» попал на два метра ниже, прямо на ватерлинии, и его взрыватель сработал исправно, подорвав заряд влажного пироксилина прямо в отсеке рулевой машины. К счастью, руль был в этот момент в положении прямо и остался неподвижным.
Лишившийся управления броненосец, сильно севший кормой и кренящийся вправо, принимал воду во все возрастающих количествах, продержавшись в роли головного корабля всего семь минут. Уже в 14:01 он, с трудом управляясь машинами, отвернул сначала на два румба влево, а потом и вовсе покинул боевую линию, так же как и «Микаса», отходя на предельной скорости на запад.
К этому моменту японский строй был согнут дугой, но атаку русских миноносцев удалось отбить массированным огнем трех броненосцев и двух броненосных крейсеров. Видимость сильно ухудшилась, особенно в юго-восточном направлении, где были основные силы русских. Японским артиллеристам приходилось наводить свои орудия, ориентируясь по верхушкам труб и мачтам, иногда видневшимся над слоем дыма и тумана, висевшего над водой. При этом результаты своего огня удавалось увидеть далеко не всегда, а следовательно, и корректировать стрельбу было очень затруднительно. Однако русские пушки, находившиеся теоретически в гораздо худшем положении, продолжали бить с той же частотой и точностью, что и в самом начале, что было очень удивительно.
После выхода из боя второго японского броненосца флот возглавил «Фудзи». Он повел за собой японскую колонну на северо-запад, придерживаясь того же курса,
