Османское правительство ухватилось за эти разоблачения, чтобы очернить восставшего шерифа Хусейна и его сына Фейсала, командующего арабской армией. Четвертого декабря 1917 года (всего за несколько дней до падения Иерусалима) Джемаль-паша выступил в Бейруте с публичной речью, раскрыв условия соглашения Сайкса — Пико ошеломленной аудитории. Выставив шерифа Хусейна и его сыновей простофилями, обманутыми коварными британцами, он возложил на лидеров арабского восстания всю ответственность «за приближение врага к стенам Иерусалима». «Если бы существовала хотя бы отдаленная перспектива того, что его мечты о независимости станут реальностью, восстание в Хиджазе еще можно было бы объяснить хоть какими-то разумными доводами. Однако теперь мы знаем истинные намерения британцев — не понадобилось много времени, чтобы они вышли на свет. Только представьте, на какое унижение обрек себя шериф Хусейн, променяв свой высочайший титул, дарованный ему халифом исламского мира, на звание британского раба». Османские власти постарались, чтобы речь Джемаля в переводе на арабский язык была напечатана во всех сирийских газетах. Партии бейрутских и дамасских газет были отправлены по железной дороге в Медину и тайно переброшены в Мекку, чтобы довершить унижение Хашимитов[528].
Не сказать, чтобы шериф Хусейн и его сын Фейсал не знали вовсе о планах французов и англичан по разделу османских земель. Еще в начале года сэр Марк Сайкс и Жорж Пико посетили Джидду, чтобы проинформировать шерифа и его сына об условиях своего соглашения. Однако британский и французский дипломаты старались изъясняться как можно более туманно, зная, что полное раскрытие союзнических планов поставит англо-арабский альянс под угрозу. Сайкс заверил шерифа Хусейна, что британцы планируют краткосрочную оккупацию Ирака и заплатят «ренту» за то время, пока будут там находиться. Он также убедил шерифа, что присутствие Франции в Сирии будет иметь формат столь же краткосрочной аренды небольшой территории в прибрежном районе. Таким образом, из речи Джемаль-паши шериф Хусейн узнал об англо-французских территориальных притязаниях гораздо больше, чем от своих французских и британских союзников[529].
Джемаль-паша надеялся использовать соглашение Сайкса — Пико, чтобы убедить Хашимитов отказаться от продолжения восстания и вернуться под власть османского султана-халифа в обмен на полное прощение. Такое примирение радикально изменило бы положение османов в Сирии и Ираке. Хорошо вооруженная арабская армия, созданная шерифом для борьбы с османами, повернула бы оружие против самих британцев. Армия Фахри-паши смогла бы покинуть Медину, и вместе с Кавказской армией, освободившейся в результате перемирия на русском фронте, они могли бы изгнать британцев из Багдада и Иерусалима. Младотурки считали, что возвращение лояльности арабов позволит империи уцелеть в войне.
В декабре 1917 года Джемаль-паша отправил Фейсалу в Акабу курьера с тайным посланием. Лидер младотурок предложил арабам полную автономию в составе Османской империи — реальную автономию вместо иностранного господства, которое они получили бы по соглашению Сайкса — Пико, — в обмен на лояльность Хашимитов. Фейсал не стал отвечать на письмо Джемаля, а переслал его отцу. Шериф, в свою очередь, отправил письмо сэру Реджинальду Уингейту, британскому Верховному комиссару в Египте. Упомянув о декларации Бальфура и соглашении Сайкса — Пико, обнародованных в ноябре 1917 года, шериф Хусейн потребовал от своего британского союзника объяснений.
Британские чиновники в Египте оказались в затруднительном положении. Они не играли никакой роли в разработке секретных планов послевоенного раздела, а теперь были вынуждены отвечать от имени британского правительства. Ставки были предельно высоки, так как эти несвоевременные разоблачения подвергали опасности британские кампании в Месопотамии и Палестине и угрожали уничтожить англо-хашимитский союз и арабское восстание, которое как раз набирало обороты.
В своем письме, датированном январем 1918 года, глава Каирского бюро по арабским делам Д. Хогарт постарался развеять опасения шерифа относительно декларации Бальфура. Он в очередной раз подтвердил позицию союзников, заключавшуюся в том, что «арабская раса должна получить еще одну полноценную возможность сформировать национальное государство» и что «ни один народ не будет подчиняться другому» в Палестине. Однако «мировая еврейская общественность» выступает за «возвращение евреев в Палестину», и британское правительство поддерживает это устремление. Хогарт заверил своего арабского союзника в том, что во многих государствах евреи обладают «значительным политическим влиянием», и посоветовал арабам «не отказываться так легко» от дружбы с ними[530].
Прежде чем ответить на вопросы шерифа о договоренности Сайкса — Пико, Уингейт обратился за консультацией в министерство иностранных дел. Лондон ответил 8 февраля 1918 года классическим дипломатическим пустословием. Британское правительство поблагодарило шерифа за пересылку письма Джемаля, призвало проигнорировать его как явную попытку «посеять сомнения и подозрения» между Хашимитами и союзными державами Антанты и подтвердило «приверженность правительства Его Величества делу освобождения арабских народов»[531].
Даже если шериф был обеспокоен тем, что британцы не подтвердили и не опровергли содержание тайных планов раздела, он и его сыновья зашли слишком далеко в своем восстании против Османской империи, чтобы теперь повернуть назад. Письмо Джемаля так и осталось без ответа. Уцепившись за заявления британцев, подтверждавшие их приверженность идее арабской независимости, шериф Хусейн и его сыновья продолжили борьбу против османской власти, надеясь своими успехами на поле боя отвоевать себе то, что британцы и французы намеревались отнять у них посредством тайной дипломатии.
После взятия Акабы в июле 1917 года Арабское восстание переместилось из Хиджаза к южным границам Сирии. Здесь Фейсал продолжил наращивать свою регулярную армию под командованием Джафара аль-Аскари и вербовать новые племенные ополчения. Британцы и французы помогали повстанцам, присылая солдат колониальной армии из Египта и Алжира, военных советников и новейшее оружие. В распоряжении арабской армии имелся отряд бронеавтомобилей, батарея 10-фунтовых пушек, и, кроме того, ее поддерживала британская авиация.
Положению армии Фейсала в Акабе угрожал крупный османский гарнизон в Маане. Маан традиционно обозначал границу между Сирией и Хиджазом. Через него пролегал паломнический маршрут между Дамаском и Меккой, и в городе находилась крупнейшая станция Хиджазской железной дороги. В августе 1917 года, как сообщал Т. Лоуренс, «турки сосредоточили в Маане 6000 пехоты, полк кавалерии и мотопехоты и укрепили его так, что он стал неприступен». У партизанской армии Фейсала не было никаких шансов захватить этот гарнизон[532].
Поскольку британцы настаивали на продвижении арабской армии на север в качестве «правого фланга» армии генерала Алленби, повстанцы поначалу обошли Маан стороной и захватили гористую местность по соседству с долиной реки Иордан. Под командованием самого младшего брата Фейсала Зейда 15 января 1918 года повстанческий отряд захватил город-крепость Шавбак и османский административный центр Эт-Тафилу, не встретив никакого сопротивления. Командир местного гарнизона Заки аль-Халаби вместе со своими 240 солдатами дезертировал из османской армии и присоединился к арабским повстанцам. Османы, не смирившись
