Потому и выставил ефрейтор, по нынешним меркам, деликатес – целых полбуханки белого, душистого хлеба! По нормам снабжения его получали только раненые в госпиталях и летчики, да и то не все, а только выполняющие боевые вылеты.
Хлеб действительно был русской национальной святыней – самым зримым воплощением Родины. В суровые годы войны из чего только не пекли хлеб… В окруженном гитлеровскими нелюдями Ленинграде кусочек хлеба олицетворял саму жизнь. В июне – июле 1942 года поэтесса Ольга Берггольц в «Ленинградской поэме» написала:
…Шестнадцать тысяч матерей пайки получат на заре – сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам…О, мы познали в декабре – не зря «священным даром» назван обычный хлеб, и тяжкий грех – хотя бы крошку бросить наземь: таким людским страданьем он, такой большой любовью братской для нас отныне освящен, наш хлеб насущный, ленинградский…
Виктор Ракитин тоже вспомнил из своего «прошлого-будущего», как в апреле – июне 2014 года бандеровские фашисты под желто-синими знаменами с трезубцем и свастикой пытались задушить блокадой свободолюбивый Донецк. Помнил он выбитые взрывной волной стекла магазинов, посеченные осколками стены, пустые прилавки… Тогда дончане делились всем: едой, медикаментами, даже питьевой водой, которая в знойном начале лета тоже стала дефицитом. Украинские танки и артиллерия намеренно били по насосным станциям, электроподстанциям, трансформаторам, газовым магистралям. Хотели, бандеровские сволочи, обрушить критическую, жизненно-важную инфраструктуру столицы края шахтеров и металлургов. Народное ополчение тогда выстояло, а потом пошли по «донецкой дороге жизни» мимо старого кургана Саур-Могила «белые грузовики» МЧС России с гуманитарными грузами. Благодарные дончане вознесли один из белых «Камазов» на постамент неподалеку от города Иловайск – как память о неоценимой помощи братьев-славян…
Тяжело вздохнув, Виктор глянул на красноармейцев. Те по-военному быстро подчистили тарелки и проглотили полагавшиеся к ужину кисло-сладкие желтые горошины витаминов. Куски белого хлеба рассовали по карманам, аккуратно смахнув крошки со стола в ладонь, доев даже их. Виктор знал, что держать хлеб в карманах – не по уставу, и в другой раз сам бы отругал подчиненных. Но ведь и белый хлеб солдату не каждый день достается…
* * *Ночью на разгрузку подали эшелон секретных реактивных минометов «катюша». В непосредственной близости выставили густую цепь бойцов – все с автоматами. Жесткий приказ – огонь на поражение по любому, кто только осмелится приблизиться!
Реактивные установки были зачехлены, под брезент напихано сено, чтобы изменить силуэты машин. На перрон дополнительно пригнали несколько «полуторок» со счетверенными зенитными установками пулеметов «максим». Виктор прекрасно знал, что «счетверенки» в случае крайней необходимости прекрасно «работали» и по пехоте!..
На марше колонну реактивных «катюш» охраняло несколько бронеавтомобилей «БА-10». Весом более пяти тонн, эта машина имела солидное вооружение в виде 45-миллиметровой пушки во вращающейся башне и двух пулеметов. Против танков, конечно, машина была слабовата, а вот из пехоты «БА-10» мог вполне «наделать винегрет».
– Вот это да – секретность! – заметил Василий Самойлов, привычным жестом поправляя ремень автомата «ППШ».
– Рядовой Самойлов, держи рот на замке. Болтун – находка для шпиона! В курсе?..
– Виноват, товарищ младший лейтенант.
– То-то же…
Комендантские патрули обеспечивали охрану дальних подступов к зоне выгрузки военной техники, патрулировали прилегающие к железнодорожной станции улицы. Непосредственной охраной занимались специальные подразделения.
Разгрузка эшелонов с тяжелой техникой продолжалась ночь напролет. После «катюш» пригнали железнодорожный состав с тяжелыми танками. Могучие «КВ-1» осторожно сползали по аппарелям и уходили в близлежащий лес. Мощные танки, практически неуязвимые для гитлеровских пушек, являлись основной ударной силой предстоящего наступления.
– Ну, этим громадинам и охрана-то не нужна! – прокомментировал боец патруля.
– Рядовой Самойлов, твою налево! Прекратить тары-бары-разговорчики. После караула сдам я тебя, Самойлов, на «гауптическую вахту»…
– Ну, хоть там отосплюсь, а то – цельную ночь на ногах.
Рев танковых дизелей еще не утих за поворотом дороги. А под разгрузку подходил очередной состав. Трудяга-паровоз, пыхтя, пригнал сцепку платформ с гаубицами. Их буксировали тяжелые гусеничные тягачи «Ворошиловец», которые по мощи и по габаритам не уступали танкам.
* * *«Круговорот военной техники в природе» прекратился только перед рассветом. Стих могучий рокот двигателей и железный лязг танковых траков, и снова стали слышны соловьи. Меркли утренние звезды, небо серело, уже скоро должны были появиться первые лучи солнца. На траве выпала прохладная роса.
Младший лейтенант Ракитин дал возможность своим бойцам немного подремать, да и сам «придавил» минут на сорок. Впереди был еще целый суматошный день – до «восемнадцати – о-о», как говорят солдаты.
К шести утра, освежившись ледяной колодезной водой из ведра, комендантский патруль, снова, как «с иголочки», был готов нести службу. Понемногу перрон и совсем уж небольшая привокзальная площадь начали наполняться людьми.
На привокзальный рынок – «толкучку» – пришли первые продавцы, а скоро подтянутся и покупатели. К перрону подошел первый утренний эшелон с пополнением для фронта. Раздались окрики старшин и отрывистые команды офицеров. Солдаты выстраивались поротно, проверяли скатки шинелей, надетые через плечо, поправляли заплечные вещмешки, амуницию, винтовки и автоматы. Бронебойщики по двое несли длинные противотанковые ружья. Пулеметчики катили тяжелые «максимы», несли «Дегтяревы-пехотные». Их «вторые номера» были нагружены брезентовыми сумками с «тарелками» – запасными дисками к пулеметам.
– Равняйсь! Смирно! Шагом марш! – Очередная пехотная колонна уходила на передний край – навстречу фронтовой судьбе.
В прозрачном утреннем небе барражировали тупоносые юркие «ишачки». Краснозвездные истребители охраняли железнодорожную станцию и прилегающие к ней склады от авианалетов Люфтваффе. Чуть дальше в парке притаились 37-миллиметровые автоматические пушки под маскировочными сетями. Их длинные тонкие стволы украшали зеленые ветки. Зенитки дополняли противовоздушную оборону.
Солнце припекало, и младший лейтенант Ракитин разрешил своим бойцам освежиться кружечкой прохладного кваса из бочки. Шипучая прохлада была сейчас как раз кстати.
Пройдя по перрону, комендантский патруль проверил документы у нескольких солдат и офицеров, Виктор делал замечания по форме одежды.
– Товарищ командир, гляньте, каков щеголь! – заметил рядовой Некрасов.
На перроне среди служивого люда действительно выделялся смуглый старлей с черными, аккуратно подстриженными усиками. Форма – «с иголочки», сидела на нем как влитая. Начищенные сапоги и козырек фуражки пускали солнечных зайчиков. На груди красовались ордена Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, фуражка с голубым околышем, такого же цвета петлицы и эмблема – «курица» на рукаве – говорили о принадлежности к ВВС. Он аккуратно поставил рядом объемистый вещмешок.
Младший лейтенант Ракитин подошел к нему, приложил ладонь к козырьку фуражки, представился и попросил документ для проверки.
Старший лейтенант Хечян, как значилось в офицерском удостоверении, глядел на комендантский патруль с откровенной неприязнью. «Ну, да ладно – мы люди не гордые», – подумал Виктор.
Между тем старший лейтенант Хечян Ашот Каренович
