Музея Гуггенхайма. Они переносили с места на место через гостиную в квартире Джонасов рядом с Центральным парком картину Пабло Пикассо. Они одолжили Музею Гуггенхайма авторскую репродукцию Джексона Поллока, которая понадобилась для выставки, а музей прислал такую замену. Это один из приятных бонусов, которыми можно наслаждаться, являясь обладателем коллекции искусства, которую вожделеют даже музеи.

Когда Джонасы продали пятнадцать арт-объектов на аукционе «Кристис» в 2005 году, это послужило основой для серьезного занятия филантропией. Среди этих пятнадцати объектов были работы величайших представителей искусства середины XX века, таких как Аршил Горки, Виллем де Кунинг и Марк Ротко. Пять лотов, выставленных Джонасами на аукционе, установили рекорд, и общая сумма от продаж составила $44,2 миллиона. Они использовали эти деньги, чтобы пополнить фонд своей благотворительной организации. «Мы подумали и решили, что искусство, которое мы коллекционировали на протяжении тридцати лет, настолько возросло в цене, что мы можем использовать его, чтобы помогать людям», – коротко рассказал мне после аукциона мистер Джонас. Они регулярно и щедро делали отчисления на различные благотворительные проекты, но после продажи предметов искусства их цель изменилась: теперь они хотели помочь гораздо большему числу людей – обязательная цель всех серьезных филантропов. Они не захотели выписывать тысячи чеков на миллионы долларов каждый год, они хотели сфокусироваться на чем-то одном и сделать так, чтобы это приносило пользу.

Джонасам предстояло определиться с областью, на которой они могли бы сконцентрировать свою щедрость. Оба супруга росли в бедности и на протяжении своей жизни периодически помогали еврейскому сообществу. Они преуспели в бизнесе. Их не мучило классическое чувство вины и неуверенности, от которого некоторые избавляются отчислениями на благотворительность. Они хотели делать что-то важное. Хоть они и были состоятельны, для того чтобы хотя бы отчасти побороть бедность или помочь евреям, необходимы даже не десятки миллионов долларов – миллиарды. К тому же свое состояние они зарабатывали постепенно, в отличие от большинства предпринимателей из области технологий, которые при определенном везении богатеют в мгновение ока, познали периоды взлетов и падений и не были чересчур уверены в том, что их опыт в бизнесе можно буквально перенести на филантропию. Поэтому мистер Джонас решил действовать прицельно – выбрать аутсайдера, который делает благое дело и однажды может помочь ему самому. «Я всегда чувствовал, что профессии медсестры и учителя общеобразовательных школ – одни из самых неблагодарных, – рассказал он мне. – Медсестры не получают никакой существенной поддержки». По этой причине он учредил Джонас-центр развития сестринского дела, рассудив, что у него достаточно средств, чтобы улучшить положение в сестринском деле в Нью-Йорке. Задача была достаточно серьезной, чтобы занять его на остаток жизни, но вместе с тем точечной, учитывая их финансовые возможности. Они были состоятельны, но рискованное участие в хедж-фондах было не для них. Мистер Джонас добавил: «Мы подумали, что это именно та область задач, где мы действительно можем сделать что-то ощутимое».

Чета Джонас хотела заниматься образованием людей, которые готовят больничных медсестер, надеясь на то, что более качественные преподаватели, в свою очередь, смогут обеспечить экспоненциальный рост числа более профессиональных сестер. Они провели собственное исследование и выяснили, что многие отделения, где готовят медсестер, закрывают, и поэтому их $44 миллиона будут как нельзя кстати и помогут решить проблему. В 2010 году мистер Джонас заказал исследование, чтобы узнать, какому количеству медицинских сестер может помочь их грант. Руководители исследовательской программы Дарлин Кёрли, которая стала исполнительным директором Джонас-центра развития сестринского дела, и Кристин Ковнер, доктор сестринского дела и профессор Колледжа сестринского дела при Нью-Йоркском университете, получили ошеломляющие, но, возможно, несколько преувеличенные результаты. Один профессиональный преподаватель сестринского дела сможет «затронуть жизни» 3,6 миллиона пациентов в год за тридцатилетнюю карьеру (цифра получена на основании подсчета количества студентов, которых обучит этот преподаватель за свою карьеру, и количества пациентов, которым, в свою очередь, поможет каждая из медсестер за свою карьеру). Трудно поверить, что непосредственное влияние всего одного преподавателя может быть таким высоким. Но даже если реальная цифра составляет одну десятую от заявленной, это все равно доказывает, что их филантропическая деятельность действительно может что-то изменить.

Подход Джонасов кажется простым и понятным. Они убеждены в том, что лучше потратить деньги на благотворительность, чем на коллекцию картин музейного уровня на стенах своего дома. Они верят в то, что их деньги могут на что-то влиять, хотя бы на ситуацию с институтом сестринского дела. Свою задачу они решили стандартным для филантропов-традиционалистов путем: учредили совет, объединивший топовых финансистов, административных работников здравоохранения, врачей и медсестер. Их общая цель – спонсировать обучение тысячи учащихся Джонас-центра. На момент нашего разговора перед началом турнира по гольфу они проделали четверть заявленного пути. Каким бы благим ни было их намерение, похоже, что им предстоит осуществить его в одиночку. Одним из самых суровых уроков, который им пришлось усвоить, было открытие, что их друзья, которые на протяжении десятков лет обращались к ним с просьбой о материальных пожертвованиях в пользу их проектов, оказались совсем незаинтересованными в том, чтобы жертвовать в фонд Джонасов, несмотря даже на то что это поможет медсестрам.

Мистер Джонас рассказывал, что несколько лет назад он составил список из двенадцати известных и богатых ньюйоркцев, с которыми был лично знаком, и потратил добрые полгода на то, чтобы встретиться с каждым из них. Встретиться удалось с десятью из них. Он хотел, чтобы через турнир по гольфу каждый из них сделал существенное пожертвование в его фонд: «Они все говорили: «Дональд, ты делаешь важное дело. Мой фонд не собирается в течение девяти месяцев, а моя компания закрыта для таких вещей». Потом они добавляли: «Я готов сделать что-то лично, но не рассчитывай на многое». Я уже знал, что речь идет примерно о пяти тысячах долларов. Я был весьма разочарован. Если бы они хотели, они бы могли перечислить огромные деньги». Однако у них были собственные фонды, советы и проекты, нуждающиеся в поддержке, и помощь деньгами сторонним фондам в их планы не входила. Подобное открытие коснулось не одного только мистера Джонаса. Согласно опросу, проведенному Credit Suisse, который распространился и на Билла Гейтса, Уорена Баффета и Леона Блэка, одних из самых успешных инвесторов в хедж-фонды на территории США, только 7 % из ста пятидесяти самых состоятельных филантропов охотно сотрудничали с другими частными благотворительными организациями. Они предпочитали сотрудничать с бизнесом (40 % респондентов), некоммерческими и правительственными организациями. Все эти люди с гражданской позицией, по сути, замкнулись в собственном благотворительном бункере. «Очень нелегко убедить этих баснословно богатых филантропов из Нью-Йорка, – грустно заметил мистер Джонас. – Они слишком погружены в то,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату