– Да, кажется… – хмуро заметил Абдурахман.
– Хочу тебе сказать, что я, как человек военный, не признаю такого понятия, как «кажется». Или «да», или «нет». Или просто «не могу знать»… У тебя есть какие-то сомнения относительно этого сирийского капитана?
– Я слышал, его должны были расстрелять. Допускаю, что уже расстреляли. Он свою работу выполнил и превратился в отработанный материал. Я просто не совсем в курсе, сэр.
– Это не столь суть важно. Сходим вместе. Кстати, на улице жарко. Что носят на голове сирийские мужчины, чтобы голову не напекало?
– Что под руку попадет. Мужчинам здесь можно голову ничем не прикрывать, как большинство и делает. Некоторые носят платки. Лучше в мелкую клетку. Это вообще-то арабский мужской головной убор. Сейчас многие носят простые кепки-бейсболки. Как у меня, например, – и Абдурахман потрогал пальцем свою бейсболку.
– Добудь для меня такой платок. В клетку. А то сильно печет, несмотря на вечернее время. Город за день перегрелся и дышит жарой. Приходи через полчаса. Если меня еще не будет, дождись.
Кокс сам бы не смог точно сказать, что толкнуло его позвать Абдурахмана с собой. Но это как-то приближало помощника к нему, что уже само по себе, как думал Джереми, делало из Абдурахмана «человека команды»…
Тем не менее к амиру Роухану Джереми предпочел отправиться один, во-первых, потому, что Абдурахман был в первую очередь человеком амира, во-вторых, амир любил показать себя грозной силой, для которой не имеет значение звание американца и его авторитет. А Джереми Кокс умел подыгрывать людям, когда это требовалось. Со стороны это слегка походило на подхалимаж, на разговор сильного со слабым, а Джереми не желал выглядеть перед Абдурахманом слабым человеком.
Штаб амира Роухана располагался на соседней улице, в здании бывшей больницы. Сам Роухан занимал кабинет, когда-то принадлежавший главному врачу, о чем говорила чудом сохранившаяся табличка на двери. Часовые знали Джереми в лицо и пропустили без вопросов, даже не поинтересовавшись, к кому направляется американец.
Амир был у себя. В приемной, перед столом адъютанта, сидели несколько человек, дожидаясь, когда их примут. А один, со связанными за спиной руками, стоял на коленях посреди приемной, склонив на грудь покорную лохматую голову, и два таких же бородатых охранника уперли ему в плечи автоматные стволы, не давая возможности пошевелиться.
Увидев Джереми, адъютант белозубо, почти как американец, заулыбался, нажал на кнопку вмонтированного в стол микрофона и сказал:
– Амир, вы просили найти вам Джереми Кокса. Я не успел никого послать за ним, он сам пришел.
– Давай его сюда… – раздался откуда-то из-под стола голос Роухана. Видимо, там были установлены громкоговорители. Такая связь не удивила Джереми. Роухан слыл любителем всяких современных гаджетов.
Он сразу открыл обитую дешевым дерматином дверь и вошел в просторный кабинет, где за столом сидел амир, а за приставным столом для заседаний удобно устроился другой американец, полковник из ЦРУ Алекс Воннегут. Майор сначала повернулся в сторону амира, приложил руку к сердцу и слегка склонил голову, здороваясь. И только во вторую очередь протянул руку полковнику Воннегуту, который, как слышал Джереми, имел определенное влияние на амира.
– Как дела, Алекс?
– Стараемся. Легок ты, Альфонсас, на помине. Мы как раз о тебе говорили. Или тебя лучше называть по псевдониму?
– Лучше по псевдониму. Я к нему уже так привык, что себя мысленно постоянно зову Джереми. Так-то оно лучше. При нашей с тобой работе, когда в образ вживаешься, это надежнее…
– Как скажешь. Это дело привычки. Я вот всегда работаю под собственным именем, и ничего, опасности не наблюдаю… Но перейдем сразу к делу. Ты получил послание от Юпитера?
– Да, получил.
– Мы с господином Роуханом уже предварительно обговорили этот вопрос.
– Я по этому вопросу и пришел.
– Амир готов выделить надежных людей в нужном количестве.
– Да, я пришел попросить конкретных людей, которые сильно не любят русских.
– Это кого? – спросил амир. – У нас, мистер Кокс, все русских не любят. Особенно летчиков и вертолетчиков.
– Но есть и такие, которых русские не пускают домой и грозятся убить, если они вернутся. Есть, амир?
– У меня здесь сплошной интернационал. От Мавритании, Нигерии до Средней Азии и Китая. Весь исламский мир. Кто тебя интересует конкретно?
– Небольшой дагестанский джамаат. Там шестнадцать или семнадцать бойцов, двое из которых марокканцы, остальные дагестанцы. На этих парней, я слышал, вполне можно положиться. Они задание выполнить смогут.
– Я понял, кого ты имеешь в виду. Дагестанский джамаат у меня только один. Но он в настоящее время готовится к другой операции.
– Я в курсе. Об этой операции я тоже хотел поговорить. Надо бы ее отменить.
– Откуда ты можешь что-то о ней знать! Операция готовится в условиях секретности. О ее тонкостях, как и о главных целях, знают лишь несколько человек.
– Я же не зря большую часть жизни прослужил в разведке, – уклонился майор от прямого ответа на прямой вопрос. Он вообще любил оставаться загадкой для посторонних и любил удивлять их. – Как и полковник Воннегут.
– Да, случается, мы знаем много того, что другим неизвестно, – расплывчатой фразой поддержал полковник коллегу по разведывательному сообществу.
– Это, в принципе, не так и важно, – неожиданно быстро согласился амир Роухан. – Меня больше интересуют причины, по которым я должен отменить свою спланированную операцию. Дело в том, что мы уже получили даже благословение ученого имама. Разве наша операция может кому-то помешать, кроме разве что сторонников президента Асада, чтоб его покусали собаки его старшего сына[30].
– Я считаю, – строго, как раньше не говорил с амиром, заявил Джереми Кокс, – что данная операция, назовем ее скромнее, просто акцией по ликвидации генерала Сухеля, малоэффективна и может принести больше вреда, чем пользы. К тому же она вступает в противоречие с нашей операцией, на которую США выделили значительные суммы денег, часть из которых досталась конкретно амиру Роухану.
– Не лично ему, – поправил амир Кокса. – Мне не перечисляли деньги. Мне на определенную сумму поставили вооружение, и только. А мне лично этого вооружения не надо. Следовательно, не стоит меня упрекать в личной заинтересованности.
Джереми спорить не стал, хотя хорошо знал, что треть суммы была положена на личный счет Роухана в одном из английских банков. Но если амир не признает этого, то это его проблемы.
– Дело в
