— Номер телефона назовите, — попросил я, имея привычку легко запоминать телефонные номера.
Следователь вместо этого положил на стол передо мной свою визитную карточку.
Но тут его смартфон, который так и оставался лежать на столе, хотя видеосюжет уже давно закончился, зазвонил какой-то бравурной маршевой мелодией, заменяющей классический телефонный звонок, и высветился определитель номера. Юровских посмотрел на определитель, резко схватил трубку и сразу ответил, показывая, что трепетно относится к обращениям своего руководства:
— Капитан Юровских. Слушаю вас, товарищ подполковник. Так… Так точно… Нет-нет, без меня никак невозможно, я сейчас же выезжаю. Да, конечно, товарищ подполковник. Это абсолютно точно — мое дело. Да, сам поеду. А лучше пусть бригада едет, а я туда прибуду самостоятельно. Мое мнение, что кто-то пытается нам в городе реальный хоррор[2] устроить. Разговоров теперь в народе будет… Еду туда. Только адрес назовите… Да, я сейчас недалеко нахожусь. Буду там через три минуты. Максимум пять. Быстрее бригады доберусь. Я управлюсь…
Он убрал трубку в карман кителя и посмотрел на всех нас сверху вниз, но не потому, что имел высокий рост, скорее, капитан был чуть ниже среднего, а только потому, что он стоял, а мы сидели:
— Извините… Точно такое же ограбление ломбарда. Там был один охранник. Тоже застрелили — пуля в голову. Опять трое в черном на черном внедорожнике. Опять высокий, с кавказским акцентом. Деньги снова не взяли. Только драгоценности. Два прилавка обчистили. Примерно на два с половиной миллиона. Но это дело серьезное. Серьезнее, чем в первый раз. Боюсь, грабители по незнанию влипли. Или они просто залетные[3]. Дело в том, что этот ломбард принадлежит серьезному уголовному авторитету, сейчас заседающему в областной Думе. Имеет возможность надавить с двух сторон. Нас, естественно, подгонят. Мой начальник отдела уже рвет и мечет. А если на бандитов еще и уголовники наедут, они нигде сбыть драгоценности не смогут. По всей стране их отлавливать будут. Ладно. Я поехал, а вы тут чайком можете побаловаться.
— Я позвоню после обеда, — пообещал я. — А вы мне эту запись… видео с последними минутами жизни моего брата — не сможете на трубку скачать?
— Как приедете — сделаем…
— Извините, я только что вспомнила, — вмешалась Лариса. — Сразу после ограбления в салоне чем-то сильно запахло. Я не могу сейчас точно сказать, чем, но это был запах от того высокого бандита, что стрелял. Сам он ушел, а после него запах остался.
— Думайте, вспоминайте, что за запах. Может, чеснок?
— Нет, что-то не такое резкое, но тоже неприятное.
— Если вспомните — сразу сообщайте, — потребовал следователь. — Это важно.
Капитан Юровских двумя пальцами потрогал кончик носа и стремительно понесся к двери, на ходу вытаскивая ключи от машины, словно она ждала его прямо на лестничной площадке…
* * *Никто из нас даже к окну не подошел, чтобы посмотреть, как отъезжает от дома капитан Юровских. Если бы за окном стреляли, мы бы, конечно, посмотрели вместе с майором. Просто, скорее всего, удовлетворили бы свое любопытство. В этом любопытстве профессия виновата — приказывает всегда активно реагировать на выстрелы, где бы они ни звучали. А так, без стрельбы — поехал и пусть себе едет. Нас это мало касалось. У него своя работа.
А у нас с майором Саврентьевым были заботы совсем о другом человеке. Лариса тоже жила еще воспоминаниями той опасности, которой она совсем недавно подвергалась. Для любой женщины это тяжелое переживание. Да пожалуй, и для многих мужчины тоже. И хотя постоянный возврат к таким воспоминаниям любому нормальному человеку грозит нервным срывом, заставить человека не возвращаться — невозможно. Только сам человек в состоянии свои мысли контролировать, а усилия со стороны всегда будут иметь обратные последствия и послужат только толчком к воспоминаниям.
А капитан юстиции нас всех мог интересовать только как участник розыскных мероприятий, которые нас только боком могли касаться. Конечно, они интересовали нас, как всякого нормального человека интересует вопрос восстановления справедливости и наказания виновных.
Чай, привезенный капитаном Юровских, был в самом деле не похож на те напитки, что под видом английского чая мы покупаем в магазинах. Но пить его весь остаток дня у нас желания не было. Я вообще предпочитаю потреблять минимум жидкости и приучил свой организм быстро насыщаться несколькими глотками. Майор Саврентьев, как опытный спецназовец, скорее всего, тоже. Продавщица ювелирного магазина Лариса вообще, похоже, пристрастия к чаю не питала и налила себе только половину чашки, которую осилила с трудом. После чего сказала:
— Если я вам больше не нужна, я поеду к себе. Мне еще уборку дома нужно сделать. Завтра хозяйка квартиры за оплатой приедет — мы с подругой вдвоем квартиру снимаем. Уборку по очереди делаем. Сейчас — моя очередь.
— Можете ехать. Только адрес магазина на всякий случай скажите.
Она назвала адрес, я повторил и запомнил.
Лариса ушла. До двери ее никто не проводил, да она и не просила. И это не было элементом невежливости, просто состояние духа у нас было такое подавленное, и Лариса, сама находясь в подобном же состоянии, это тонко чувствовала.
— Зачем тебе адрес магазина, капитан? — спросил майор Саврентьев. — Хочешь вести собственное расследование? Как в кино с Ван Даммом…
— У меня, товарищ майор, нет причин не доверять капитану Юровских, — ответил я. — Кроме того, у меня другая специализация. Я не имею следственных полномочий и не вижу необходимости их получать.
— Тогда я просто не знаю, чем тебе можно сейчас помочь. Если я не нужен, может, и я к себе поеду? В батальоне дел всегда уйма. Номер запоминай. — Он назвал номер сотового телефона, я повторил и запомнил. — Нужно будет машину или еще что-то — звони, я выделю. И вообще — на любую
