Приклад автомата я держал у плеча. Оставалось только приложиться к прицелу. Для этого я остановился и тут же дал две короткие очереди. Наушники донесли до меня еще несколько очередей. Солдаты не отстали от командира и сразу уничтожили всю охрану внедорожников, не позволив ей оказать сопротивление. А укрыться за машиной было возможно только тому, кто находится настороже и готов был к такому действию в любой момент времени.
– Тихомиров, – сказал я на ходу, – собери у всех документы. В том числе и на машины. Машины станут нашими боевыми трофеями.
– Есть собрать документы, товарищ старший лейтенант, – отозвался старший сержант.
– Снайперы! Ко мне! Догоняйте взвод…
– Уже бежим, – за всех троих ответил сержант Занадворов. – Почти прибежали.
Я, обернувшись, увидел, как из-за поворота, покачиваясь на бегу, появляется объемный глушитель его винтовки. Поворот был плавным, и потому самого сержанта видно еще не было. Он бежал близко к скале, из-за которой я выскакивал, резко принимая влево, чтобы сразу увидеть противника. Я ждал встречи с противником, а противник встречи со мной и с моими солдатами не ждал, и потому мы среагировали быстрее. Водители схватиться за автоматы успели, но ни один не успел дать очередь и хотя бы звуком предупредить тех, кто ушел в ущелье. А наши глушители никого предупреждать не любят.
Я заглянул в лицо каждому из убитых бандитов. Ни один не подавал признаков жизни. Только один из пятерых был в бронежилете. За что и получил две пули. Одну в горло, вторую в рот. Видимо, пули одной очереди. Чья-то дополнительная очередь порвала камуфлированную обшивку на его бронежилете.
Нас было больше, и потому некоторым бандитам досталось по две очереди. И это при том, что часть моих солдат даже выстрелить не успела.
В школе я учился не всегда плохо и потому считать научился. И сейчас легко подсчитал, что у нас осталось только одиннадцать противников. Двенадцатый – генерал.
– Товарищ майор, – доложил я Николаеву. – Машины захвачены, охрана уничтожена. Можете выдвигаться к нам, здесь безопасно.
Николай Николаевич прибежал бегом, держа перед собой переговорное устройство и что-то сообщая в него. Но спохватился, видимо, что не снял наш шлем, только микрофон отключил, и не вставил в ухо наушник от «переговорки», и потому ответ не разобрал. Однако ответ, видимо, был не так уж и важен майору. Важно было то, что он сам сообщил. Коротко глянув на убитых, лежащих неровной кучей, кого где и в каком виде застала смерть, Николаев сообщил:
– Наши химики проехали до конца последней улицы. Ничего не нашли. Я подсказал Орешкину про твоего младшего сержанта. Капитан попробует использовать опыт военной разведки.
– А мы? – поинтересовался я.
– Ну, хотя бы задержать генерала ты, старлей, не отказываешься?
– Лично ему руки за спину заверну. Так удобнее будет в БМП заходить. На его внедорожнике я сам поеду, – я показал майору ключи со значком «Тойоты» на брелке. – Могу и вас подвезти…
– Договорились, – согласился Николаев. – Значит, будем выдвигаться в глубину ущелья. До пещер, как я говорил, пятнадцать километров.
– А вся длина ущелья?
– Двадцать два с половиной километра. Дальше – вертикальная неприступная стена. Через нее можно только на вертолете перелететь…
– Кстати, о вертолете… – напомнил о себе майор Рудаковский. – Я уже больше суток летаю с одной операции на другую. Я еще нужен?
Николаев посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
– Можете быть свободны, Игорь Евгеньевич. Благодарю вас за содействие.
– Хоп! Я полетел на базу… Отключаюсь от связи. Если что-то срочно понадобится, обращайтесь через майора Абдусалямова.
– Удачи, товарищ майор. Спасибо… – сказал я.
– Не за что… – Последняя фраза была уже затухающей. Ее Рудаковский говорил, одновременно снимая шлем, чтобы надеть свой, привычный, для связи внутри экипажа и с диспетчером…
* * *Пятнадцать километров только майору Николаеву казались дистанцией, достойной уважения. Для меня же и солдат взвода это была разминочная, по сути дела, дистанция. Иногда нам удавалось такую дистанцию ползком преодолевать, и даже по открытой местности, оставаясь при этом почти невидимками. И потому мы вступили в нее, не задумываясь. И шли достаточно быстро. Так быстро, что вскоре ведущий нашей группы старший сержант Тихомиров сообщил:
– Товарищ старший лейтенант, мы уже почти нагнали банду. Последние из бандитов только что свернули за ближайший поворот. До них метров восемьдесят, не больше.
– Больше! – не согласился сержант Занадворов, идущий следом за Тихомировым. – Я их в дальномер рассмотрел. Девяносто один метр. Девять метров ошибка. При стрельбе с дальней дистанции пуля имеет возможность на девяти метрах «загулять» в сторону.
– Мы не на дальней дистанции. На нашей дистанции это решающей роли не играет, – не позволил я развиться спору. – И не девять метров, а семь, потому что ты на два метра от Тихомирова отстал.
– Притормозим, – прохрипел майор Николаев.
Он поддерживал темп на одном усилии воли. В мышцах сила, видимо, еще была, но дыхания майору откровенно не хватало, и Николай Николаевич жадно глотал воздух раскрытым ртом. Но я не заострял на этом внимание, считая, что, когда дыхание совсем остановит старшего следователя ФСБ, он сообщит об этом сам. Но подготовленность своих солдат я желал майору продемонстрировать. И это получилось. Я не готов был голословно утверждать, что мой взвод подготовлен лучше отряда спецназа ФСБ. Для такого утверждения следовало два подразделения рядом запустить. Не знаю, как в отношении чего-то другого, но, по крайней мере, в умении передвигаться мой взвод никому не уступил бы.
– Тихомиров, притормози… – приказал я.
Старший сержант не остановился полностью, но темп сбавил резко, более, чем вдвое. Но мы прошли уже, согласно моим ощущениям, около двенадцати километров. Может быть, немного меньше. Я подумал даже, что майор Николаев сможет дотянуть до конца маршрута на силе воли. Характер у него, видимо, был. И это вызывало уважение.
Когда мы дошли до поворота, я заглянул в монитор планшетника. Впереди был длинный прямой участок. Предполагая, что генеральская банда не успела его миновать, я дал команду к полной остановке. А сам с биноклем ползком выбрался за поворот.
Бинокль показал мне, что бандиты разделились на две неравные группы. Одна, из восьми человек, оторвалась от второй, отстающей, метров на сорок. Видимо, в той группе шли спортсмены. Вторая группа из четырех человек отстала и растянулась. С помощью бинокля я попытался найти в отставшей группе человека с генеральскими лампасами, но не нашел. Все четверо были бородатыми мужиками лет около сорока. Но это могло оказаться обманчивым впечатлением, поскольку представители кавказских народов седеть начинают рано, часто уже после двадцати лет. Многие в этом же возрасте или лет
