И последнее неверное представление гласит, что эволюция «всего лишь теория». Позволю себе дерзкое предположение, что те читатели, которые добрались до этого места в книге, верят в эволюцию. Спорщики неизбежно выносят на обсуждение досадные басни, что ученые не могут доказать реальность эволюции, а потому это просто (такой уж в биологии принят неудобный термин!) «теория» (как, например, теория панспермии). Но вот свидетельства реальности эволюции:
а) Мы знаем множество примеров того, как из-за давления отбора менялась частота того или иного гена (вспомним выработку устойчивости к антибиотикам у бактерий). Показано, что сейчас есть виды (в основном насекомых – у них короткий жизненный цикл), которые находятся в процессе деления на два вида.
б) Есть обширнейшая коллекция ископаемых переходных форм в самых разных таксономических группах.
в) Молекулярные доказательства. У нас, людей, с человекообразными обезьянами 98 % общих генов, с другими обезьянами – 96 %, с собаками – 75 %, а с плодовыми мушками – 20 %. Это показывает, что наш последний общий предок с человекообразными обезьянами существовал позже, чем общий предок с прочими обезьянами, а тот позже, чем с собаками, и т. д.
г) Географические доказательства. Следуя предложенному Ричардом Докинзом приему общения с фундаменталистами, которые настаивают на версии, что все виды в их современной форме вышли из Ноева ковчега, зададимся вопросом: как 37 видов лемуров переправились с горы Арарат в Армении, куда причалил Ноев ковчег, на Мадагаскар, ни один по пути не умер и даже окаменелостей не осталось?
д) Неразумный замысел – несуразности в строении можно объяснить только эволюцией. Что это за ничтожные остатки костей ног у китов и дельфинов? Они «остались» потому, что киты и дельфины произошли от четвероногих наземных животных. Что это у нас, людей, за мышцы в коже, поднимающие волоски, – пользы от них никакой, а только щекотные мурашки? Да ведь это потому, что мы сравнительно недавно произошли от обезьян, у которых данные мышцы поднимали шерстинки в ответ на эмоциональное возбуждение.
Достаточно. Лучше не давайте мне пускаться в эту тему!
Эволюция ваяет признаки двумя инструментами широкого профиля. Первый – это «половой отбор», когда отбираются признаки, привлекающие противоположный пол. Второй – естественный отбор[293], отслеживающий возможность передачи копий генов любым другим путем, например улучшая здоровье, совершенствуя пищедобывательные стратегии и способы избегания хищников.
Два этих отбора могут работать в противоположных направлениях{539}. У диких баранов один конкретный ген влияет на размер рогов самцов. Если у самца первый аллельный вариант этого гена, то рога вырастают крупные, отсюда доминирование в группе, что весьма способствует половому отбору. Но есть и второй аллель, определяющий небольшие рога. С точки зрения метаболизма этот вариант дешевле, поэтому его носители живут дольше и спариваются на протяжении многих лет (хотя и реже). И какой вариант выиграет? Промежуточный[294]. Или вспомним павлина, который заплатил хороший откупной естественному отбору за свой роскошный хвост – метаболическая цена за него баснословна, он сильно ограничивает подвижность и служит прекрасным маяком для хищников. Но для полового отбора это и есть наилучшая приспособленность.
Важно понимать, что никогда не отбирается самый адаптивный вариант признака, который замещает все остальные, – ни при естественном, ни при половом отборе. Нет, отбор бывает либо частотно зависимым, когда предпочтение получают более редкие версии признаков, либо балансирующим, когда многочисленные версии признаков поддерживаются в примерно равном соотношении.
Поведение может формироваться эволюцией
Организмы превосходно адаптированы к среде своего обитания. У пустынных грызунов такие особые почки, которые умеют отлично сохранять воду; у жирафа такое огромное сердце, что может преспокойно качать кровь к голове вверх по длинной шее; у слона кости в ногах такие крепкие, что без проблем выдерживают его вес. Именно так – они должны быть такими: если у пустынного грызуна почки не будут столь замечательно удерживать воду, то он не передаст следующим поколениям копии своих генов. Так что в эволюции есть определенная логика: естественный отбор подгоняет признаки к адаптированному состоянию.
И что для нас существенно, естественный отбор затрагивает не только анатомию и физиологию, но и поведение. Иными словами, поведение эволюционирует и может быть оптимизировано (адаптировано) эволюционными средствами.
Эволюцией поведения занимаются различные отрасли биологии. Самой известной является социобиология, сосредоточенная на идее оптимизации: эволюция шла по пути оптимизации поведения – точно так же, как она оптимизировала биомеханику жирафьей шеи{540}. Социобиология зародилась в 1970-х гг., дав начало дочерней отрасли – эволюционной психологии, науке, изучающей эволюционную оптимизацию психологических признаков. Как мы увидим, в обеих науках много противоречивого. Для упрощения дела я буду называть исследователей эволюции социального поведения социобиологами.
Низвержение группового отбора
Начнем мы с атаки на одну из накрепко застрявших в нас ошибочных идей об эволюции поведения. А закрепилась она благодаря телевизионной программе Марлина Перкинса Mutual of Omaha’s Wild Kingdom[295], из которой американцы черпали информацию по данной теме.
Программа была великолепной. В ней царствовал Перкинс. Его помощник Джим проделывал страшные трюки со змеями. А страховая компания Mutual of Omaha без сучка без задоринки выдавала рекламу «Львы спариваются раз за разом, день за днем, вот такая же страховка от пожара пригодится и вашему дому».
К несчастью, у Перкинса было весьма неправильное эволюционное мышление. Вот как это выглядело в его программе. Рассвет в саванне, у реки толпится стадо диких животных. На другом берегу трава зеленее, но стадо не решается переправиться, потому что в реке плавают хищные крокодилы. Животные топчутся в нерешительности, но вдруг вперед выходит старый зверь и говорит: «Ради вас, дети мои, я пожертвую собой» – после чего прыгает в воду. И пока крокодилы заняты этим смельчаком, остальное стадо переправляется на другой берег.
С чего бы старому зверю так поступать? Марлин Перкинс с патрицианской уверенностью отвечает: потому что поведение зверей направлено Во Благо Своего Вида.
Ага, поведение эволюционирует за счет сил группового отбора во благо своего вида (группы). С этой идеей выступил в начале 1960-х гг. Веро Копнер Винн-Эдвардс, которого из-за ошибочности
