После смерти Оскара Хеди много лет жила в квартире одна. Она умерла в 1990 году. Мама полетела в Германию, чтобы уладить дела Хеди, и, вернувшись оттуда, передала мне несколько предметов, предназначенных для меня. Там были фотографии, коллекция почтовых открыток и старый блокнот с более чем сотней исписанных страниц. В блокноте стояла подпись «Оскар Скейя», и я понял, что это его личный дневник, описывающий то, что происходило с ним во время Второй мировой войны.
Строчки дневника были все еще ясно различимы, а страницы выглядели настолько белыми, что трудно было поверить в то, что на первой проставлена дата «10 февраля 1946 г.». Переплет был цел, и ни одна страница не вырвана. Блокнот выглядел так, будто его почти не открывали. Я был уверен, что он содержит в себе увлекательную историю. Существовало семейное предание, согласно которому дядя Оскар участвовал в боевых действиях на Восточном фронте, был захвачен русскими в плен, а затем бежал из лагеря для военнопленных. Мне очень хотелось когда-нибудь прочитать дневник. В этом мне виделся мой долг перед Оскаром, который так аккуратно вел записи и так бережно хранил их. Я сделал несколько попыток прочесть дневник, но каждый раз меня хватало лишь на несколько первых слов. Препятствием был не язык, а то, что я никак не мог разобрать почерк. Дело в том, что записи были сделаны старыми немецкими буквами. Позже я узнал, что этот тип письма называется Sutterlin (шрифт Зюттерлина, или готический курсив. – Пер.). Многие буквы были мне неизвестны. Даже моя мать, которая выросла в Германии, не могла прочитать дневник, как и учителя, обучавшие моего сына немецкому. Все шло к тому, что дневник останется просто семейным артефактом. Он пролежал нетронутым в шкафу в нашем подвале почти двадцать лет. Его страницы так и оставались белыми, а история непрочитанной и не оцененной читателем.
Судьба дневника изменилась несколько лет назад, когда мы с женой стали проявлять все больший интерес к нашей коллекции семейных фотографий. Нам удалось отсортировать их и отпечатать отдельными альбомами с помощью цифровой камеры. Затем мы занялись систематизацией наших цифровых фото, отсканировали снимки и собрали их в один общий каталог. Этими снимками мы пользовались для составления альбомов за каждый конкретный год. В альбомах содержались не только снимки, но и другие события, относившиеся к данному году, такие как рассказы, школьные сочинения, корешки билетов и другие памятные вещи. Мы начали с настоящего и постепенно двигались назад во времени. В конце концов мы надеялись создать полный оцифрованный печатный архив нашей жизни с фотографиями и семейными рассказами.
Примерно в это время моя мама переехала из своего дома и увидела возможность избавиться от нескольких больших коробок с семейными фотографиями, что занимали много места в подвале. Воспользовавшись моим вновь открытым увлечением семейными артефактами, она пригрозила мне, что просто выбросит все это, после чего я решился действовать и забрал большую часть этих снимков. Моему отцу нравилось покупать фотоаппараты, и он любил фотографировать. Накопилось несколько тысяч снимков, относившихся к 1940-м годам. Некоторые лица моих теток, дядьев, двоюродных братьев и сестер были мне знакомы, но многие другие – нет. Моего отца уже не было в живых, и он не мог помочь мне узнать лица людей и запечатленные на снимках события. Вскоре я понял, что должен сменить курс на противоположный и начать со старых фотографий, пока еще живы люди, которые могли бы мне с этим помочь.
Я не просто сканировал старые фото и помечал их ярлыками, но по мере возможности продолжал работу со старыми артефактами. Сюда относилось собрание стихов моего отца, оцифрованные фильмы с восьмимиллиметровой пленки, аудиозаписи с катушек, а также дневник, посвященный поездке отца в Европу в 1957 году. Я был полон решимости создать долговременную сокровищницу для своих детей, чтобы дать им возможность, посмотрев эту коллекцию, узнать настоящую историю своей семьи.
Объем работ был настолько огромным, что воплощение проекта должно было занять многие годы. Я относился к этому занятию как к хобби, чему-то такому, чем мне нравилось заниматься в свободное время. Пользуясь несколькими свободными часами в воскресные дни, я имел возможность отсканировать кучу фотографий и разместить их в своей базе данных. Это был простой труд, который я мог начать и прервать в любое время. Однако дневник Оскара – совсем другое дело. Для того чтобы взяться за этот проект, мне пришлось бы выучить новый алфавит, прочитать более сотни страниц текста, осмыслить его и изложить в современной орфографии. Его нужно было снять с полки. У кого есть на это время? Только не у меня.
В конце 2012 года мне предложили работу консультанта на Манхэттене. Жить на северо-западе Нью-Джерси и каждый день совершать поездку на Манхэттен и обратно само по себе уже является работой. Сначала нужно было 20 минут добираться до железнодорожного вокзала, а затем еще полтора часа сидеть в поезде. Я принял предложение, но эти поездки внушали мне ужас. Никогда прежде мне не приходилось сидеть на одном месте, ничего не делая столь продолжительное время. Чем мне занять себя во время этих долгих поездок? Я мог бы дремать или читать книгу, как это делали все пассажиры вокруг, но что мне это даст?
И тогда я вспомнил о тетради, которую всегда мечтал прочитать, но на что у меня никогда не находилось времени. Я понял, что смогу превратить эти поездки во что-то полезное. Эта работа дает мне возможность, которой я был лишен в течение более чем 20 лет. Я стал изучать образцы различных немецких шрифтов и отсканировал страницы дневника Оскара. Буква за буквой я собирал каждое слово. Это была сложная и кропотливая работа. Была ли эта буква J? Нет. Тогда F? Может быть. Возможно, мне поможет следующая буква. Так происходило с каждым словом. На то, чтобы одолеть первую страницу, мне потребовалась неделя. О некоторые слова мне приходилось запинаться, так как я обнаружил, что Оскар не в ладу с правописанием. Время от времени я находил грамматические ошибки, которые еще больше осложняли работу.
Наконец я одолел первую страницу и через неделю стал уже лучше справляться с прочтением текста. Сначала за день мне удавалось прочитывать одну страницу,
