— Понял вас.
— Если что, я до двадцати трех часов в штабе. После буди только в том случае, если на тебя сразу вся орда ИГИЛ двинется.
— Принял!
— Давай! Угости там человека чем-нибудь.
— Конечно.
Но комбат этого уже не слышал. Он отключил спутниковую станцию.
Самолов передал трубку связисту, присел за стол, взглянул на отца Басмача и проговорил:
— Во-первых, Карим, скажите, каким образом вы скрытно прошли на территорию поста?
— Господин офицер, у меня очень срочное дело…
— Прошу ответить на мой вопрос. Это тоже очень важно.
— Хорошо. Есть тропа по балке, которая тянется чуть западнее прямой дороги, идущей сюда от нашего селения. По ней я дошел до дувала, дождался, когда часовой на вышке стал смотреть на дорогу, перепрыгнул и пробежал к лестнице, которую так кстати сделали по приказу офицера, несшего здесь службу до вас. Я поднялся по ней и оказался в коридоре.
— Безобразие! Хотя… — В глазах старшего лейтенанта мелькнуло сомнение. — По балке, говорите, прошли, да, уважаемый?
— Да.
— И спокойно прошли?
— Спокойно.
— Но там же мины и растяжки!
— Были до десятого августа, после их сняли. Это было сделано для того, чтобы в случае необходимости мы с вами могли прийти на помощь друг другу. Наш вождь договорился об этом с вашим генералом Шуряком.
— Это заместитель командующего российскими войсками в Сирии генерал-полковника Суровина?
— Я не знаю, какую должность занимает генерал-майор Шуряк, но именно с ним договаривался наш вождь. А снимали мины и растяжки те люди, которые стояли здесь до вас. Но, господин офицер, у меня…
— Подождите! Я выслушаю вас, не волнуйтесь. — Самолов прошел к сейфу, открыл его, достал формуляры сапера, глянул в них и хмыкнул.
Все минно-взрывные заграждения с той стороны поста, которая смотрела на Эль-Саур, действительно были сняты. Вот и заметка об этом со ссылкой на приказ генерал-майора Шуряка. А он и не обратил внимания на схемы. Думал, что и с этим все так же, как было прежде.
Старший лейтенант уложил формуляры в сейф, закрыл его, вернулся на свое место и сказал:
— Теперь я вас внимательно слушаю, Карим Сахим.
— Мне срочно нужна ваша помощь, господин офицер.
— Чем именно мы можем помочь вам?
— Я объясню. Мой сын вдруг заболел. Как пришел от вас, нормальный был, вполне здоровый, потом пошел вместе с другими ребятишками к скважине, купаться. А вечером слег. Я спросил, что с ним. Он ответил, что плохо ему стало, холодно, и в одеяло завернулся, а в комнате градусов двадцать пять. Потрогал лоб, а тот горячий. У нас есть свой доктор. Я его позвал. Он посмотрел сына, оставил таблетку, сказал, что никаких других лекарств у него нет, и ушел. Акрам таблетку выпил, но бесполезно. Жар только усилился. Сейчас мальчик горит весь, озноб его бьет, пятна красные на теле появились, впадает в обморочное состояние. Я сюда побежал. Ваш фельдшер обучен куда лучше, чем наш Саид, да и с лекарствами у него никаких проблем нет. Я бы хотел, чтобы он посмотрел сына. Тот у меня один, господин офицер. Я ничего в этой жизни не боюсь, кроме потери Акрама. Не переживу этого.
Самолов поднялся и проговорил:
— Вы не паникуйте. Конечно, мы вам сейчас же поможем. — Он повернулся к связисту и сказал: — Коля, вызови сюда прапорщика Таренко.
— Есть, командир!
Вскоре к старшему лейтенанту явились сразу два прапорщика — фельдшер и заместитель командира взвода.
— Что случилось? — спросил Таренко.
Самолов кивнул Сахиму и сказал:
— Расскажите.
Карим повторил свой рассказ.
— Надо смотреть мальчонку, — проговорил фельдшер, выслушав его.
Самолов взглянул на прапорщика Гураева и сказал:
— Я, Муса, пройду вместе с Каримом и Таренко в Эль-Саур. Ты остаешься за меня!
— Охрану возьмешь, командир?
— Обойдемся. Проведешь вечернюю поверку, а потом, в двадцать два часа, и отбой.
— Сделаю.
— Предупреди наряд о нашем выходе.
— Да.
Фельдшер сказал, что ему надо взять санитарную сумку.
После этого командир взвода, медик и отец Басмача, заболевшего так внезапно, вышли за пределы блокпоста и по центральной тропе двинулись в Эль-Саур.
Глава 2
Небольшой, но крепкий дом Сахима стоял на окраине селения. При нем ухоженный сад, хозяйственные постройки. В доме две комнаты.
В меньшей из них на матрасе лежал паренек, закутанный в одеяло. Рядом с ним сидела женщина, с виду вроде совсем молодая.
Сахим объяснил гостям:
— Это наша соседка. Я попросил ее посмотреть за сыном, покуда схожу к вам. Как Акрам, Халима?
— Плохо, Карим. То сбрасывает одеяло, потеет, потом кутается, и его всего трясет, после этого забывается.
— Спасибо тебе. Ты иди. Русские нам помогут.
Женщина бросила быстрый взгляд на Самолова и ушла.
Фельдшер попросил отца и командира выйти в большую комнату и занялся пареньком.
— Карим, уверяю вас, фельдшер сделает все возможное. Вы извините меня. Я понимаю, что вам сейчас не до того, но мне надо поговорить с вами.
— Да, конечно. Что вас интересует?
— Пикап, который объявился тут недавно.
Карим указал на цветастую кошму посреди комнаты, подушки на ней.
— Присаживайтесь, офицер, — предложил он.
— Благодарю.
Карим принес чайник чаю, две пиалы, пепельницу и устроился на кошме.
Он сделал глоток чая, прикурил сигарету и проговорил:
— Это боевики, офицер. Они были и у нас, точнее сказать, подъезжали к селению, грозились убить нас.
— Я в курсе. Акрам рассказывал мне об этом.
Сахим покачал головой и продолжил:
— Понятно. Ну, в общем, их шесть человек. Ездят они на пикапе, в кузове которого установлена турель. Четверо в кабине, в том числе их старший. Это настоящий уродец. Его зовут Гунар. Я слышал, как водитель так к нему обращался. В кузове двое, вооружены
