К полудню сопротивление в Злотове было подавлено. Начиналось паническое бегство. Немцев выдавили с Сухарной и Замковой. Они рассыпались по прибрежным оврагам, пробирались к воде, бежали по Троицкой улице к мосту.
Мост был основательный, бетонный. К северу от него, за тальником, располагались лодочная станция и небольшая пристань.
Основные силы гарнизона успели проскочить на западный берег, прежде чем в бой включилась батарея батальонных минометов. Их подвезли на полуторках к перекрестку Замковой и Троицкой улиц и с ходу пустили в дело. Ликвидировать единственную переправу было глупо. Били по западному берегу, где в колдобинах застревали машины.
Последним к мосту подошло подразделение немецких минеров. Они спешно закладывали под опоры взрывчатку, нервно посматривали на обрыв. И правильно делали!
На их головы буквально обрушилось отделение советских разведчиков в маскировочных халатах! Саперам не хватило минуты, чтобы подорвать мост. Троих порубили в фарш саперными лопатками, двое бросились в воду, поплыли отчаянными гребками. Остальные благоразумно воздели руки.
По мордам им, разумеется, надавали не по-детски. Но русский человек отходчив. Солдаты отвели души и бросили пленных в грязь. Этих можно и живьем взять, не эсэсовцы. Разведчики перекурили, позволили пловцам добраться до середины реки. Потом бывалый ефрейтор отправил их на дно длинной очередью из ППШ.
А по мосту уже бежали красноармейцы, развивали наступление. Грозная обугленная «тридцатьчетверка» карабкалась на настил, давила мертвых солдат великого рейха.
Вскоре по мосту уже гремели танки с пехотой на броне, тягачи тащили орудия, маршировала пехота. Подразделения дивизии развивали наступление.
Солдаты еще не знали, что через двадцать километров им придется встать и отбивать контратаки врага, а потом вгрызаться в землю. Наступление полностью застопорится на всех участках фронта. Атаки на Витебск и Оршу провалятся, продвижение в глубину территории, занятой противником, окажется минимальным. На несколько месяцев в полосе Западного фронта, который к весне переименуют в Третий Белорусский, воцарится глухое затишье. Красная армия будет накапливать силы для нового броска.
Севернее Злотова и прилипших к нему Калинок простирались обширные заболоченные Панинские леса, названные так в честь давно исчезнувшей деревушки. В этом краю площадью в несколько десятков квадратных километров не было ничего, кроме непролазных болот и девственного леса. Несколько тропок, о которых знали только старожилы, плюс дурная слава гиблых мест. Наступающие войска с двух сторон обтекали заболоченную низменность.
Стремительное продвижение советской дивизии вызвало панику у персонала заведения. Они до последнего не верили, молились всем богам. Канонада приближалась с юго-востока, от Буровичей. Молодой ушастый унтер-штурмфюрер, весь белый от волнения, яростно крутил ручку телефонного аппарата.
Связь с Буровичами была оборвана. Командование батальона, расположенного в Орше, рекомендовало не паниковать. Все образуется, это всего лишь недоразумение, возможно, разведка боем.
Люди в белых халатах требовали от военных хоть какой-то ясности. Что происходит, черт возьми? Еще вчера русские были далеко, а сегодня уже рядом? Ни черта себе разведка боем. Да ведь в ней используется вся фронтовая артиллерия!
Эвакуироваться сотрудники заведения не успели. На востоке в зарослях ивняка разгорелась стрельба. Два отделения эсэсовцев схлестнулись с передовым дозором русских.
От Кудринского леса к заброшенной деревушке Межель, вблизи которой стояло учреждение, вела единственная проселочная дорога. Линия фронта здесь была понятием размытым. Командование дивизии отправило на прочесывание этой местности стрелковую роту, усиленную автомобильным взводом и пулеметными расчетами. Про объект в штабе не знали. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон.
Автоматчики в плащ-палатках выпрыгивали из полуторок, растекались по складкам местности. Уносились прочь вырвавшиеся на поляну немецкие мотоциклы. Беспорядочная пальба усилила панику в исследовательском центре.
Капитан Чесноков, командир усиленной роты, быстро сориентировался в ситуации. Эсэсовцы, колючая проволока. Это явно не просто так. На важный объект нарвались! Он посадил четвертый взвод обратно на полуторку, приказал объехать объект и перекрыть дорогу на запад.
Бойцы работали оперативно. Трехтонный «Опель», нагруженный собранной впопыхах документацией, пытался прорваться за КПП, в направлении Панинских лесов, но его уже поджидали солдаты, залегшие по обочинам. Они отсекли огнем мотоциклистов, вырвавшихся вперед. На немцев обрушилась лавина свинца.
Первый мотоцикл на полном ходу свернул с проезжей части, грохнулся в кювет и загорелся. Водитель остался на обочине, лежал там, поблескивая массивными мотоциклетными очками. Остальные горели вместе с трехколесной машиной.
Второму мотоциклу удалось прорваться, но толку из этого не вышло никакого. Весь он был нафарширован пулями, перевернулся, стал кувыркаться, теряя люльку и мертвых пассажиров.
Трехтонный грузовик встал. Водитель понял, что не проедет. Он включил заднюю передачу. «Опель» пятился, виляя из стороны в сторону. Красноармейцы на обочинах били по нему из «ППШ». Разлетелось стекло в кабине. Истерично закричал рыжий унтер-офицер, сопровождавший водителя. Потом они оба откинули окровавленные головы и застыли. Машина остановилась в нескольких метрах от КПП.
Из открытых ворот выбежал солдат, явно получивший приказ уничтожить грузовик, набитый секретными документами. Он сгибался под тяжестью переносного ранцевого огнемета. За его спиной колыхались баллоны с азотом и горючей смесью. Огнеметчик направил брандспойт на машину, лихорадочно включил воспламенитель, крутанул вентили подачи азота и горючей смеси. Она вырвалась из брандспойта под напором сжатого газа, и бортовую машину охватило пламя.
Огнеметчик пустился прочь, но пули пробили баллон. Через мгновение он сам превратился в факел.
Тушить машину красноармейцы не стали. Сделать это было невозможно. Бойцы перебежали к воротам. Кто-то из них сошел с дороги, наступил на мину. Еще один огненный столб рванулся в небо.
Загрохотал пулемет на охранной вышке. Бойцы залегли, скатились в кювет.
По дороге к запретной зоне спешила советская полуторка. Пулеметчик в кузове самозабвенно изводил боеприпасы. Огневая точка была подавлена, мертвое тело свесилось с ограждения, каска покатилась с головы. Но охранники на воротах яростно отстреливались. Приказа сдаваться они не получали. Да и знали, что советские солдаты не будут брать в плен эсэсовцев. Им оставалось лишь подороже продать свои жизни.
Водитель полуторки собрался объехать горящий «Опель», протаранить ворота. Но пули продырявили капот, сорвали с него крышку. Кабину окутал едкий дым. Машина ушла к обочине, угодила носом в кювет. Водитель и пулеметчик покинули горящий автомобиль.
Бойцы отползали, искали укрытия. С ходу прорваться через КПП им не удалось.
С востока на огражденную зону наседали три
