Их было семеро — не считая Хураши. Других не видно. То же самое подтвердил Лапунов, оценивающий обстановку под другим углом. Совещание не начиналось, его участники кого-то ждали.
На несколько секунд у окна возник лично Хураши. Он недовольно глянул вниз, посмотрел на часы и отступил в тень.
Кого же, интересно, ждали эти ублюдки? Майора Рязанова, кого еще! Или, если угодно, полевого командира Абу Мусара Мусташи, у которого в Хартаме томятся больше двухсот подготовленных бойцов, способных радикально изменить ситуацию в городе!
Подходящий момент никак не наступал. Нужно было какое-то событие, гарантирующее успешное начало отстрела этой публики. Раздался рев. Над центром города пронесся истребитель ВВС Сирии, оставляя за собой слабый дымный шлейф. Все главари боевиков повернулись к окнам, некоторые подошли к ним.
— Давай, Денис!
Звук выстрела слился с затихающим ревом самолета. Снайпер на башне как-то вздрогнул… и остался лежать. Со стороны могло показаться, что он жив. Но его голова упала на каменный бруствер. Пуля ювелирно вписалась в череп, не повредив очки. Под ней расползалась лужа.
Из здания выбежал крепко сбитый боевик с рацией в руке, завертел головой. Сердце майора беспокойно екнуло. Наверное, это некто Ислам, напарник мертвого Юсуфа. Али упоминал о нем. Его товарищ давно не выходит на связь. Да, это странно. Ислам хочет выяснить, где его носит. Боевик метнулся влево, потом передумал, побежал направо за угол. Что у них там? Беседка для курения?
Напряжение сдавило череп Максима.
Снова в окне возник Хураши, тоже с рацией в руке. Он был еще бледнее, кусал губы, беспокоился. На это имелись самые серьезные основания. Мысль о том, что его надули, еще не закрепилась в сознании этого господина, но ее первые предвестники уже щекотали ему нервы. Лицо Хураши потемнело, выражало недоумение. Нет, это невозможно! Он хитрый лис, прожженный, опытный, изворотливый, его не обманешь, он сразу почувствовал бы фальшь! Но предчувствия — штука сильная.
Хураши попятился в тень от греха подальше. Прежде чем скрыться за стеной, он поднес к губам рацию.
Взоры всех участников совещания, которое так и не началось, приковались к нему.
Огонь, джентльмены!
Офицеры били одновременно, кучно. Всех мерзавцев не извести, но надо поразить как можно больше! Триста метров — действительно, какая хрень!
Первая пуля досталась боевику со скрещенными руками, стоявшему у стены. Она взломала его череп в районе переносицы. Мужчина сполз по стенке, продолжая держать руки в прежнем положении.
Обладатель армейской шапочки и клетчатого платка начал подниматься со стула, когда пуля Лапунова перебила ему позвоночник. Вторая вошла чуть выше — там, где сердце.
Мужчина в гражданской одежде выплюнул сгусток крови, растянулся на столе, разбросал по нему руки.
В помещении началась паника.
Персонаж воинственного вида с молодой физиономией резким движением перевернул стол и зацепил им «демократа», укутанного в белые одежды. Тот отлетел к окну и пастью схватил пулю, метко выпущенную майором Рязановым.
Это вам за девчат, погибших в госпитале!
Паника еще не охватила окрестности, бурлила в отдельно взятом зале. Те, кто выжил, сообразили, что стреляют с улицы, и попадали на пол. Теперь пули не причиняли им вреда. Но они орали так, что люди на улице стали задирать головы, впадать в беспокойство.
Где Хураши? Максим совершил ошибку. С него надо было начинать. А теперь уже поздно, спрятался, гад.
— Сволочи, попрятались! А ну, выходите! — заявил Лапунов. — Командир, мы половину этих уродов сделали!
Мало это или нормально? Объединения боевиков уже не будет, это точно, дурных нема!
Майор выпустил последний патрон. Затворная рама остановилась в заднем положении. Он выбил магазин, схватил второй.
Забегали боевики, начали стрелять в воздух. Из-за угла выпрыгнул ошарашенный Ислам, весь перекошенный, словно проглотил недозрелый лимон.
А в комнате творилась форменная свистопляска. Летели стулья, переворачивались столы. Выжившие главари бандитов спешили покинуть помещение, вываливались на лестничную площадку, которая просматривалась лишь кусками, летели вниз. Рядовые боевики спешили им навстречу.
Теперь у офицеров не было возможности прицелиться. Им приходилось стрелять наудачу, а это ни к чему не приводило!
Что это? Над головами спецназовцев вдруг заработала винтовка! Глушителя на ней не было, выстрелы били по ушам. Али решил примкнуть к всеобщему веселью? А почему бы и нет? Режим тишины уже не актуален.
Парень попал! Молодой обладатель воинственной внешности взмахнул руками и покатился по ступеням. Молодец, Али!
Остались двое — мулла Ахмадар и тип в полосатой шапке с бородой, растущей из шеи.
«Хураши не видно. Дьявол! Ладно, с ним позднее разберемся», — решил Максим.
Теперь офицеры стреляли навскидку, лишь бы кого-то зацепить.
Боевики окружили своих начальников, и вся толпа покатилась вниз. На улице творилось что-то невообразимое. Взбешенные духи выбегали из здания, палили по развалинам, метались, не получая приказа. Кричали в страхе гражданские, жались друг к дружке.
Паника охватила и людей, сидящих на крыше. Женщины и дети забегали по ней.
Толпа уже вывалилась наружу. Автоматчики бежали вдоль здания, залегали за обломками бетонных плит. Важных персон прикрывали телохранители.
Первым они волокли смертельно бледного муллу. «Видный» деятель «Ахрар аш-Шам» струхнул не на шутку, он с трудом переставлял ноги. Его окружили, заслонили собой трое боевиков. Стрелять по ним было опасно, в зоне поражения могли оказаться гражданские.
Максим скрипел зубами, на матерной ноте выражался Лапунов. Али на верхотуре тоже воздержался от дальнейшей стрельбы.
Но Сереге Ефремову, окопавшемуся на лоджии разрушенного здания, эта картина предстала в совершенно ином ракурсе! Про этого парня его товарищи в горячке забыли. Он открыл огонь, бил плотно, кучно, с дистанции не более семидесяти метров. Пули поражали боевиков, вгрызались в бронежилеты, в конечности. Духи падали, орали как оглашенные, катались по земле.
В мгновение ока никого не осталось вокруг муллы Ахмадара. Борода его от страха растопырилась, как половая щетка. Он бросился обратно к дверям, закрывая голову руками. Слетела шапочка
