— Иван, мы ушли! — восторженно прохрипел Манфред. — Матка боска, пся крев, мы ушли! Как мы им вставили, а, Иван!
— Не говори гоп, приятель, — проворчал Градов. — Пока мы никуда не ушли. Нам еще работать и работать.
А память уже куда-то катилась, восстанавливала все, что он знал об окружающей местности, слышал от других, сам наблюдал, когда вывозили на работы. На севере от концлагеря находились сравнительно крупный поселок Рыдники, несколько деревень, поля. А вот леса как раз незначительные. Нет того раздолья под названием «тайга», которое он исходил в своей родной Томской области.
Да и черт с ним. Немцы не будут ради кучки узников поднимать всю армию. У них в свете последних событий совсем другие проблемы!
Дорога петляла между перелесками, погружалась в низины, втягивалась в безлесные продуваемые холмы. В спину эсэсовцы уже не стреляли, хотя какое-то время бежали за машиной. Они обязательно появятся на автотранспорте, впереди или сзади.
Градов пришел в себя, вертел головой. Кабина тряслась, за спиной взлетал кузов, едва не отваливались борта. Пробегали холмы, за ними просматривалось поле, напротив — черная стена леса.
— Пся крев, да будь оно все неладно! — в сердцах воскликнул Манфред после очередного прыжка на ухабе. — Что поделаешь, Иван. Дороги в этой местности не очень ровные.
— И колеса у нас, похоже, не очень круглые, — проворчал Градов.
Машина вырвалась из холмов. Впереди простиралось поле с полкилометра шириной. Оно отделяло беглецов от спасительного леса. Дорога, как назло, убегала вправо, огибала открытую местность, уносилась в сумрачные дали.
Снова грохнули выстрелы за спиной! Там появилась машина, набитая солдатней.
— Манфред, сворачивай с дороги, давай через поле! — прокричал Градов.
Беглецы, находившиеся в кузове, открыли огонь.
Манфред выдал забористую тираду, вывернул баранку. Грузовик грузно плюхнулся в кювет, переполз канаву. Борозды на поле имели терпимую глубину. Машина пока шла, но двигатель рычал так натужно, что мог издохнуть в любой момент. Триста метров до леса!
Погоня тоже съехала в кювет. Хваленый «Мерседес» грузоподъемностью полторы тонны тут же застрял. Солдаты посыпались с него, как горох, бежали, растягиваясь цепью.
До опушки оставалось сто метров, когда машина нырнула в глубокую яму. Манфред перевел рычаг, но уже все было понятно. Задние колеса оторвались от земли и прокручивались вхолостую.
Беглецы с руганью покидали машину. Сполз с борта Дуглас Лоу, ухитрившийся не потерять автомат. За ним на земле оказался скуластый парнишка. Третий остался в кузове и вряд ли что-то чувствовал. Его височную кость проломила пуля.
Градов тормошил народ. Мол, быстрее, мужики! Чего вы плететесь как сонные мухи?!
Люди, пригибаясь, бежали по полю. Вокруг свистели пули, эсэсовцы упорно шли по пятам. Скуластый парнишка вскрикнул и повалился на землю. Градов взглянул на него и все понял. Тот уже не шевелился, по спине расплывалось багровое пятно.
Отчаяние снова рвало душу Ивана. Как же так?!
Они бежали, сгибаясь в три погибели. Никто не оборачивался.
Манфред пришел к финишу первым. Он вонзился в куцый кустарник, произрастающий на опушке, и упал ничком. При этом он закричал с таким надрывом, что военному врачу Градову опять же все стало ясно.
Лоу параллельным курсом вбежал в лес, скорчился за деревом, открыл огонь и вынудил погоню временно залечь.
Градов подполз к поляку, чувствуя горечь в горле, вытянул его за шиворот из гущи веток, перевернул. Манфред задыхался, кровь сочилась с губ. Два пулевых ранения, одно под лопаткой, другое у поясницы. Он еще дышал, схватил майора за руку, начал что-то говорить. Но его слова быстро затухали вместе с жизнью. Бедняга забился в корчах, раскинул руки.
Иван поймал в прицел перебегающего немца, дал короткую очередь. Взлетели полы шинели, ее обладатель зарылся головой в снег.
Находиться под пулями элита германских вооруженных сил почему-то не очень любила. Солдаты больше не поднимались, стреляли лежа.
Градов извел все патроны, оставил автомат и, не отрывая головы от земли, подполз к последнему выжившему товарищу. Тот тщательно целился, бил одиночными и что-то бурчал после каждого выстрела.
Иван схватил его за шиворот, оттащил от позиции. Он сделал это очень своевременно. Целая куча пуль перепахала то самое место, где только что лежал англичанин.
— Бежим, приятель! — пробормотал Градов. — Валим отсюда на хрен.
— На хрен — это куда? — спросил Лоу, швырнул в сторону разряженный автомат и припустил за ним.
Уже без разницы, куда именно.
Они протаранили колючий подлесок и тут же утонули в яме, откуда едва выбрались. Русский и англичанин сперва ползли, потом скатились в какую-то ложбину.
На опушке перекликались солдаты. Офицер посылал часть подчиненных налево, других — направо.
«Ведь по следам найдут», — мелькнула неутешительная мысль в голове Ивана.
Но снег, по счастью, был не везде, только в низинах и ямах, куда не проникал ветер.
Беглецы выбрались из ложбины на возвышенность. Дул пронзительный ветер, тряс куцые ветки. Они бежали, тяжело дыша. Хрустел валежник, вздрагивали поваленные деревья.
— Иван, все, не могу, — прохрипел Лоу схватился за живот, привалился к дереву. — Не понимаю, как ты можешь до сих пор бежать.
— Второе дыхание открылось, — объяснил майор. — Пошли, приятель. Оно и у тебя появится.
— И каким из них мне пользоваться? — пошутил англичанин. — Нет, Иван, не могу больше.
— Неужели? — прорычал Градов, делая страшное лицо. — Мы почти ушли. Осталось немного. Именно теперь ты собрался сдаться? У вас в Англии все такие?
— Что ты, Иван, не все, конечно. Иначе мы не стали бы великой нацией.
Градов схватил его за рукав, поволок дальше.
«Нужно уйти на возвышенность. Только там у нас будет шанс, — решил он. — Как мы выживем в лесу, даже если уйдем! Одежды мало, да и та, мать ее, полосатая!»
Иван машинально подметил на ходу, что в лесу стали появляться хвойные деревья. В этом были плюсы. Лапник способен греть.
Они остановились, навострили уши.
