– Не хотелось бы прерывать ваше приятное общение, товарищ капитан, – прокричал Мищук. – Но обратите внимание на шхеры по курсу. Мы скоро подойдем к ним. Объект примерно в трети мили за скалой Лотос.
Эта самая скала виднелась в синеватой дымке. Она была неплохим ориентиром, выше прочих вдавалась в море. Ее верхушка выглядела так, словно по ней кто-то молотил гигантским топором. Камень расщепился, походил черт знает на что. В прибрежной зоне были разбросаны крохотные островки.
– Глуши мотор и приставай к Лотосу! – распорядился Вадим. – За мыс не заходить!
Мищук выключил двигатель. Судно медленно подходило к гигантской скале. Камень обрывался в воду. Волны умеренной высоты облизывали шершавый известняк, пузырилась пена.
Обозначилась терраса на уровне борта. От нее ответвлялся узкий проход в глубину скал.
Суденышко плавно подошло к тому, что трудно было назвать причалом. Заскрипели кранцы – использованные автомобильные покрышки, развешанные по борту. Швартоваться времени не было. Да и за что тут можно зацепиться?
Вадим схватил вещмешок с теплыми одеялами и повлек девушку за пределы судна.
«Я же не фашист, не стану тащить ее за собой в самое пекло. Пусть переждет. На обратном пути мы ее заберем», – решил капитан.
Юля не ожидала от него такого коварства, покраснела от возмущения, что-то лопотала, вырывалась, но он был неумолим. Вадим быстро пробежался по окрестностям, обнаружил между скалами уютное гнездо, бросил туда вещмешок.
Не замерзнет, виды замечательные. Что еще нужно, чтобы скоротать часок-другой?
– Ну, знаешь ли, Сиротин. – Юля гневно сопела. – Такого вероломства я от тебя не ожидала.
– Согласен. – Он ухмыльнулся. – Даже немцы в сорок первом поступили не так вероломно. Сиди и жди, не высовывайся, не подавай звуков. Если не появимся в ближайшие часы, попробуй пройти через скалы. Не забывай, что этот район пока оккупирован. В общем, действуй по обстановке. – Он не удержался, обнял ее, прижался к щеке.
Слезы текли по лицу девушки.
Сиротин украдкой покосился на товарищей, остававшихся на палубе. Кто давал команду скалиться?
Он, не оглядываясь, перепрыгнул на борт и махнул рукой. Мол, заводи колымагу!
– Какой у нас план, товарищ капитан? – прокричал Мищук.
– Перестать называть меня товарищем капитаном, – огрызнулся Вадим. – Только «герр гауптман», и крайне уважительно. Тебя это тоже касается. – Он строго взглянул на Щербину, облаченного в полицейскую униформу.
Тот послушно щелкнул каблуками. Дескать, яволь.
Судно вышло из-за мыса и двинулось вдоль берега, заваленного гигантскими валунами. В этом каменном хаосе было трудно что-то понять. Скалы отступали, оставляли за собой груды окатышей, потом опять теснились над морем. Острова в береговой зоне стали крупнее, но это был лишь голый камень, лишенный всяческой растительности.
Вадим увидел пролив между двумя продолговатыми островками. Мищук перехватил его взгляд и кивнул. Именно этим проливом он ранее и пользовался.
Здесь качка ощущалась меньше. Мищук сбавил скорость, старался держаться середины протоки.
Волнение забиралось под кожу Вадима. Он опять стоял на носу, намеренно привлекая к себе внимание. План действий вырисовывался смутно. Да и не было у него, если честно, никакого плана!
Береговые скалы вырастали, превращались в циклопические громадины. Между ними и морем громоздились камни поменьше. Далеко впереди вырисовывался изогнутый мыс. Где-то за ним пряталась Балаклава, а за ней – Севастополь, спешно превращаемый немцами в неприступную крепость.
Сиротин обернулся. Скала с поэтическим названием Лотос осталась позади, терялась за островками. Только камень, вода…
Капитан чуть не проворонил опасность, отшатнулся от леера, энергично замахал руками. Мищук все понял, выпучил глаза, начал лихорадочно орудовать штурвалом. Сердце Вадима колотилось, колючий еж образовался в горле. Он свесился через перила и пристально смотрел в воду.
Какой приятный, черт возьми, сюрприз! У борта плавал черный шар, унизанный шипами. Здоровенный, не меньше метра в диаметре. Он был почти полностью утоплен, оттого Вадим и не сразу его заметил. Это была якорная контактная мина.
Мищук виртуозно справился с управлением. Судно прошло в каком-то метре от смертельно опасной штуковины. Волнение в проливе было небольшое, поэтому мина сохраняла состояние покоя. Свинцовый груз на дне, длина цепи выбирается в зависимости от глубины. В шипах-взрывателях находится гальванический элемент. Едва борт судна коснется мины, ток от него замкнет при помощи реле электрическую цепь запала, и до подрыва заряда останется меньше секунды.
Мищук в рубке делал изумленные глаза, разводил руками. Дескать, не было тут раньше никаких мин! Парень не врал. Он ходил тут не первый раз. Значит, немцы недавно заминировали этот участок, чтобы посторонние корыта тут не шастали. Их военные суда сюда не зайдут, у них свои фарватеры, проходящие южнее.
Катер выходил из скопления островов. Других сюрпризов в воде не было. Справа возвышалась массивная скала. Рядом с ней просматривались рукотворные элементы. Причал, залитый бетоном, являлся продолжением каменной террасы. За ним углубление в скале высотой с железнодорожный тоннель. В этой нише виднелось что-то вроде задвинутых бетонных ворот – тот самый батопорт, о котором упоминал Мищук.
Пара площадок вблизи причала, черная дыра в скале, своеобразный дверной проем. В нем что-то шевелилось, показался человек.
После этого Вадим заметил, что от причала отошел небольшой катер и двинулся в их сторону. Видимо, на ремонтную базу приезжали гости. Принадлежность катера сомнений не вызывала. На его корме трепыхался флажок военно-морского флота Германии.
Посудины сближались. На носу катера стоял мужчина в темно-синем комбинезоне ВМФ и выразительно махал, требуя остановки. Из-за надстройки выступили два автоматчика в плащах и капюшонах. Это было весьма некстати.
Вадим поднял руку, давая сигнал Мищуку. Тот отключил двигатель. Посудины сближались. На борту сторожевика выделялся номер с латинскими буквами. Он был не в пример новее, мобильнее, надежнее, хотя по размерам почти такой же.
Вадим напрягся. Эту неприятность предстояло пережить. В затылок дышал Щербина. Он подошел неслышно, встал сзади.
Суда соприкоснулись
