Муре-Зайке сейчас задания давать бесполезно… Ничего не слышит, ни на кого внимания не обращает – хлопочет над своим ненаглядным.
– Смотрите внимательней, нет ли ловушек, – напутствую я уходящих. – Едва ли они здесь окажутся, но все же… Этот грузовой терминал, если вы еще не поняли, находится в Зоне.
– Да мы уже поняли, Петя… – отвечает отец.
* * *Место, куда доставил нас Красный Замок и где обосновалась транспортная компания моего тестя Ганса Рихтера по прозвищу Носорог, я не сразу, но узнал.
Называлось оно Мейсон-Парк и во времена моего беззаботного детства располагалось далеко за пределами хармонтской Зоны. В действительности это был сквер, обширный, акров на тридцать: ровно подстриженные газоны, редкие купы платанов и кустарников, большая детская площадка – качельки, карусельки, маленькие сказочные домики и прочие горки с песочницами. А в самом центре красовался фонтан «Двенадцать апостолов» – сильно уменьшенное и сильно упрощенное подобие Букингемского фонтана. Чаша его заполнялась водой и струи начинали бить лишь несколько раз в году, по большим праздникам, вроде Дня города…
Из всего былого антуража уцелели только «Апостолы», они-то и позволили опознать место. И фонтан по-прежнему оставался центром Мейсон-Парка, именно к нему тянулись заасфальтированные подъездные пути грузового терминала. Все остальное изменилось до неузнаваемости – платаны и кусты бесследно исчезли, домики сказочных персонажей сменились приземистыми складскими помещениями, вместо качелей и каруселей протянулись ленты транспортеров и высился козловой кран…
И у меня мелькнула мысль: и «Душевая-1», и «Душевая-2» – порталы, ведущие в иные Зоны, – появились на месте объектов, связанных с водой, с водопроводом, отчего и получили такие названия… А чем хуже «Двенадцать апостолов»? Что, если они теперь стали «Душевой-3»? Почему бы и нет…
Потому здесь теперь была Зона. Но какая-то странная Зона… Словно бы созданная по плану – так, чтобы ловушки и аномалии не мешали работать предприятию Носорога, а напротив, выполняли функцию внешней охраны.
Впрочем, я забегаю вперед. Сразу по прибытии ловушек, расположенных снаружи, я заметить не мог и не заметил. Зато на территории Носорога их хватало… вернее, хватало не самих ловушек или опасных аномалий – следов от них. И сразу вспомнилось, как мои близняшки двигались от Апраксина двора вдоль Фонтанки, через самые непроходимые и гиблые места Зоны питерской, – шли, оставляя за собой широкую «разминированную» полосу. Неужели и тут поработали они? Почему бы и нет… Вполне могли уважить просьбу дедушки.
– Ну что, жив, братишка? – спрашиваю у Дракулы.
– Жив… – отвечает он с трудом. – Больно очень… И кушать очень хочется…
Способности к регенерации у парня бешеные, и если сразу не склеил ласты, жить будет (в данном случае слова про ласты – лишь отчасти фигура речи, громадные ступни Дракулы с перепонками между пальцами вполне можно так называть). Рана у двоякодышащего мутанта уже закрылась, не кровоточит, но Дракула еще очень слаб, встать не может. Паршиво… Если будем срочно отсюда прорываться, Дракулу придется тащить на себе. И боеспособность группы резко снизится. А если застрянем тут на пару часов, то кондиции его восстановятся, но прорваться нам уже не позволят. Дилемма…
Вернулся отец, где-то оставив в своей экскурсии по складу Тигренка и Нага.
Рассказал: действительно здесь есть запасной выход, – небольшая дверь на дальнем конце помещения, предназначенная для людей, не для грузов. Но этот путь не для нас, дверь контролируют снаружи, держат под прицелом чуть ли не десятка стволов. Наг и Лия остались там, у двери, во избежание неприятных сюрпризов.
Ловушка…
Меня охватывает чувство дежавю. Совсем так же сидели мы не так уж давно в секретном бункере Новой Голландии… Так, да не так: здесь нет Эйнштейна, готового указать потайной туннель, уводящий наружу.
Да и туннелей тут никаких нет. В детстве я был завсегдатаем Мейсон-Парка, но не помню ни единой крышки люка, без которых подземные коммуникации не обходятся… А мальчишки весьма наблюдательны в поисках мест, куда можно забраться и найти приключения на свою задницу.
С нами шел свой собственный строитель туннелей по прозвищу Жукер, да куда-то запропал… К тому же не по силам ему построить в разумный срок ход, выводящий за пределы владений Носорога. Но все же судьбу человека-жука надо выяснить…
– Кто и когда в последний раз видел Жукера? – спрашиваю у всех присутствующих разом.
Начинаем вспоминать. Зайка-Мура уверяет, что Красный Замок насекомообразный мутант покинул не своим ходом, его несла в лапах Лия-Тигренок. Отец к ней присоединяется: да, все так и было. А дальше в наших воспоминаниях провал. Замок исчез, начались пальба и суматоха, всем на какое-то время стало не до наблюдений за соратниками. Позже, когда Тигренок вела бой, Жукера ни с ней, ни где-то поблизости никто не видел.
Решаю посетить Лию на ее посту и расспросить – похоже, именно у нее самая последняя информация о Жукере. Решаю и не успеваю.
Осаждающие обесточили склад. Резко темнеет, свет теперь попадает внутрь лишь через приоткрытые ворота да сквозь крохотные окошечки под самым потолком, более напоминающие отдушины. Я ожидал, что после небольшой паузы включится аварийное освещение, запитанное от аккумуляторов, но оно не включилось. Не то Носорог на нем сэкономил, не то здесь имелась возможность отключать снаружи даже аварийку. Я мог бы разобраться с этим вопросом, использовав свои аномальные способности, но обстановка не располагала к исследованиям – как знать, может, свет нам обрубили в преддверии штурма.
Не угадал. Снаружи громыхает усиленный динамиком голос:
– Эй, на складе! Пришлите кого-нибудь, потолкуем! Не бойтесь, не тронем!
Отец с большим сомнением глядит на меня, я качаю головой. Проверять на практике честность говорившего стало бы верхом идиотизма.
– Сами присылайте! – кричит Максим Кириллович Панов, в мегафонах отродясь не нуждавшийся. – Одного и без оружия! Тоже не тронем!
Когда к складу выдвигается фигура в камуфляже, мое дежавю становится нестерпимым. Точно так же, неторопливо, держа демонстративно руки на виду, в Новой Голландии к нам шагал Илья Эбенштейн по прозвищу Эйнштейн. Появляется иррациональное предчувствие, что сейчас я увижу его лысину и лангетку, прикрывающую сломанный шнобель.
Разум твердит: не увидишь, ты сам, своей рукой застрелил Эйнштейна в Тосно. Но предчувствию плевать на доводы разума. И, как ни странно, оно отчасти оправдывается.
Нет, сквозь ворота склада к нам шагнул не Эйнштейн. Но все же человек, которого я уже более десяти лет числил мертвым. Который умирал у меня на глазах.
Приветствовать нас, желать здоровья или хотя бы констатировать, что день сегодня добрый, воскресший мертвец не стал.
– Так и думал, что это вы, – неприязненно произнес Эрик Медрилл по прозвищу Лопата, когда глаза его немного адаптировались к полутьме склада. – Как увидел вашу компанию на экране, сразу подумал: Пановы… Где еще найдешь сразу двух
